Шарль Эксбрайя - Свести с ума Мартину

– Увы, я ничего не могу обещать, я ведь с вами не живу.

– Это не имеет значения. Уверенность, что вы думаете обо мне, делает меня сильной, успокаивает, и таким образом я смогу распознать ловушки, которые они постараются еще мне поставить. Благодаря вам, господин комиссар, я заново почувствовала вкус борьбы и желание победить.

Когда Тьерри вышел из комнаты, ему казалось, будто он шагает по облакам.

Комиссар чувствовал потребность с кем-то поделиться своей радостью, сам он с ней не справлялся. Ему было необходимо все рассказать, чтобы придать мечте материальную форму – выразить ее словами – и заново ее пережить, поэтому он отправился на кладбище на могилу Алисы. Он считал совершенно естественным довериться своей жене, с которой всегда делился самым сокровенным. За пределами смерти их союз оставался столь же прочным, что и при жизни. Он склонился над могильной плитой… Имя женщины, которая до сих пор была единственной его любовью, цифры, заключавшие в себе целую жизнь… он исповедовался. Он говорил о том, что правда застала его врасплох, что он никогда не мог подумать, что это может еще с ним случиться, и тем не менее… Он объяснил Алисе, кто такая Мартина, на кого из их общих знакомых она похожа, но словоохотливость его исчезла, как только он заговорил о будущем, как будто проходя через фильтр слов, мечта искажалась и становилась вульгарной. Он спустился с облаков на землю.

Добравшись до центра Каора, комиссар подался в свое единственное убежище: «Таверну». Он устроился в дальней части зала за столиком возле окна и заказал хороший обед, чем приятно удивил Эскорбьяка. Освободившись от кухонных дел, Пьер присел на несколько минут рядом с другом.

– Ну, что расскажешь?

– Ты знаешь, у меня полно работы…

– Так я об этом и спрашиваю! Что нового на работе? Я слышал что-то об аварии.

– Мадемуазель Пьюбран ранена.

– Сереьзно?

– Могло быть серьезно. Во всяком случае это доказательство того, что я не ошибся – Мартина была права. Вокруг нее действительно существует заговор.

– Почему?

– Потому что ее машину специально вывели из строя.

– Не может быть!

– Может.

– Ты уверен, Тьери?

– Почти, я сейчас пойду поговорю еще раз с Симоном Телю.

– А как себя чувствует мадемуазель Пьюбран?

– Слава Богу, относительно хорошо. Я был у нее утром.

Эскорбьяк, ничего не ответив, отвел глаза. Невик раздраженно спросил:

– Это тебя удивляет? Непонятно почему! По-моему, это мой долг – навестить потерпевшую. С тех пор, как я взялся защитить девушку от тех, кто ищет ее гибели, важна каждая малейшая подробность. Разве это не так?

– Конечно, конечно. Передавай привет Телю и скажи, что я к нему на днях заскочу. Машина что-то барахлит.

Комиссар ушел. Эрмина заметила, что муж ходит сам не свой.

– Что с тобой! Что-нибудь случилось?

– Бедная Алиса!

– Почему ты об этом?

– Оттуда, где она сейчас, ей должно быть видно, что мы странным образом выполняем обещание позаботиться о Тьерри.

– С ним что-нибудь стряслось?

– Еще нет, но ждать придется недолго.

– Опять эта девица?

– Да.

– Что ты хочешь, они оба взрослые люди, и если им хорошо вместе, то, значит, так и надо.

– Это он так считает.

– А она?

– Да он сам все придумал. Она, наверное, даже ни о чем не подозревает. Никогда бы не подумал, что солидный мужчина, вполне уравновешенный человек, первоклассный полицейский может вести себя как школьник. Он только что похоронил жену, а уже строит из себя Ромео, вздыхающего по Джульетте, которая ему в дочери годится. Бред какой-то, он же просто смешон! А что я могу сделать?

– Ничего, потому что если вам, мужчинам, взбредет в голову, перечить без толку. Вы становитесь глупее олигофренов. А советы? Ищи ветра в поле!

– Значит, я должен просто на все наплевать?

– Нужно, чтобы он сам переболел.

– Ты не можешь понять его проблем.

– Его проблем? Что ты все усложняешь, на самом деле нет ничего проще.

– Я лучше с тобой об этом не буду говорить. Господи, можно подумать, что ты все забыла.

– Вот именно, что нет, я ничего не забыла. И поэтому повторяю, что не нужно устраивать всю эту суету вокруг мужика, который на старости лет влюбился в девочку. А так как ему все-таки немного стыдно, он придумывает красивую историю.

Эскорбьяк вздохнул.

– С тобой тяжело, потому что ты всегда права. Я чувствую себя полным дураком. Видно, лишь стаканчик старого «Каора» сможет мне поднять настроение.

– Однако ее дружки были сильно ею недовольны. Они не только ей бачки с тормозной жидкостью раздолбали, но и над рулем потрудились. Если кто и может похвастаться везением, так это наша приятельница! Ехала бы она чуть быстрее – за бортом оказалась бы. Повезло, ничего не скажешь! А что касается тех, кто это подстроил, – настоящие ублюдки, других слов нет.

Телю был хорошим человеком и не понимал, как на земле могут существовать столь порочные люди.

В комиссариате Невик предупредил Ратенеля, что должен зайти к Телю продиктовать результаты осмотра поврежденной машины.

– Хорошо, я добавлю его показания к показаниям свидетелей.

– Служащего мойки?

– Да. Хороший парень. Он все еще в себя прийти не может. Его мучает одна деталь: откуда выехала машина мадемуазель Пьюбран. Она его не обгоняла и на прямой за два километра до места происшествия он ее перед собой не видел.

– М-м-м… Он просто сначала на нее не обратил внимания.

Тьерри позвонил в больницу. Ему ответили, что девушку выпишут только завтра. Он сказал, что зайдет.

Растроганная столь ревностной участливостью, Мартина улыбалась Тьерри.

– Вот это да! Комиссар, вы с таким рвением интересуетесь моим самочувствием, что это может меня скомпрометировать. Смотрите, я подумаю, что вы и вправду беспокоитесь о моем здоровье.

– Хотите верьте, хотите нет – но это действительно так. Я очень волнуюсь, когда думаю о тех опасностях, которые вас подстерегают.

– Полицейский – и боится.

– Не смейтесь, пожалуйста! По-настоящему можно переживать лишь за того, кто вам действительно дорог.

– Перестаньте шутить, комиссар, и поведайте лучше, какие новые несчастья свалились на мою голову.

– Больше нет ни тени сомнения в том, что вы были правы: ваша машина была повреждена нарочно. Кто знал о том, что вы собираетесь ею воспользоваться?

– О боже!

– Попытайтесь вспомнить, может кто-нибудь из родственников спрашивал вас об этом.

– Нет… если только Марк, но я не уверена.

– В прошлый раз, когда я нашел вас с веревкой на шее, я не захотел при всех расспрашивать вас, вызывать болезненные воспоминания. Теперь расскажите мне подробно, что же тогда произошло.

– Я гуляла… я шла очень медленно. Я думала о смерти. Я думала, чем было до сегодняшнего дня мое существование. Я не жалела ни о чем, но больше ни на что и не надеялась. Глупая уверенность, что время, мне отпущенное, истекло. Несколько раз я чувствовала чье-то присутствие за моей спиной, но я не могла разобрать, наяву ли я слышала шаги или мне почудилось. Потом веревка упала мне на плечи. В первый момент я даже не сообразила, что нужно защищаться, и подняла глаза на дерево, под которым проходила. И только эхо глухого топота заставило меня поднести руку к горлу: жест, который спас мне жизнь. Я вцепилась в душившую меня веревку, сильный рывок бросил меня спиной на землю. Сначала я подумала, что меня схватили за шиворот, но почувствовав, что не отпускают, я поняла, что меня хотят убить. И тогда страх придал мне неожиданные силы. Я закричала, завыла, как волк в минуту смертельной опасности.