Андрей Кивинов - Попкорн, или американская мечта

Дима посмотрел мне прямо в глаза, как бы заверяя, что сейчас скажет истину в первой инстанции.

— Шамиль…

— Тот самый?

— Тот самый… Здорово он за год приподнялся. И черт его дёрнул купить именно «лексус», а не какой-нибудь вшивый «мерседес» или рядовой «лэнд-крузер»… Впрочем, о вкусах не спорят.

Представьте, доктор, быка во время родео, которому отрубили хвост, напоили водкой и выпустили на арену. Представили? А теперь помножьте это на десять. В ответе получим гарного хлопца Шамиля. Самое страшное — он увидел возле машины именно меня. Представляю, что он подумал в тот момент. Ага, мало того, что подлец денег должен, так ещё решил отыграться за визит Абдула с Абстулом. Мочить на месте без суда и следствия!

О моем состоянии в тот момент вспоминать физически больно. Да и не буду я особо вспоминать. Сами догадываетесь, Шамиль не комплименты раздавал моей модельной причёске, сделанной в «Европе»… Удар в челюсть, небо в горошек, эхо в ушах… Носилки, «скорая», операционная, шина, ваша улыбка…

Дима развёл руки и тоже улыбнулся, хотя это далось ему с трудом.

— Сашку Шамиль не тронул. Она кричала по-английски, и он не стал затевать международный конфликт. Да и просто не понял, кто это такая. Главное, был я…

— Вы легко отделались. Шамиль мог сломать не только челюсть с носом.

— Наверняка сломал бы. Просто не успел. Как мне потом сказали, напротив, в ресторане, обедал участковый милиционер, по долгу службы остановивший наглое избиение. Повезло, что он был в форме, иначе Шамиль мог не отреагировать.

Сашка приехала в больницу на той же «скорой». Не знаю, на каком языке она разговаривала с врачами, но её поняли.

— Возможно, на латыни. Ведь она в некотором роде тоже врач.

— В приёмном покое, ничего не объясняя, она положила на стол пять сотен, и меня после операции перевели в коммерческую палату. Кстати, вы могли видеть Сашку. Она приходит ко мне каждый день. Пижамку вот купила модную, продукты таскает.

— Может, видел.

— Сегодня я вас обязательно познакомлю. И скажу, что вы замечательный специалист.

— Вообще-то перелом не самый сложный.

— Неважно! Главное, реклама! И уважение мирового сообщества.

В коридоре послышались тяжёлые шаги, и через пару секунд в кабинет заглянул заспанный боец в камуфляже. Увидев Диму, он удовлетворённо кивнул:

— А, вы здесь…

— Да, все в порядке. Я скоро вернусь, — пообещал Дима.

Боец исчез.

— Для чего вас охраняют? — спросил я. — Боятся, Шамиль захочет завершить прерванное дело? Или потребовать долг? Деньги, как я понял, вы отдать не успели.

— А когда? Может, и вернул бы, если б он мордобой не затеял. А теперь уже и не верну. Арестовали Шамиля. Причём не милиция. ФСБ. Они приезжали ко мне. Целых два подполковника. Мол, не могут допустить, чтобы всякие чёрные отморозки издевались над русскими людьми среди бела дня. Заяву с меня взяли, бойцов посадили для охраны. А говорят, у нас власти не защищают интересы простого человека. Ещё как защищают. В туалет и то сопровождают. Одно плохо, придётся нам с Сашкой здесь, в Питере, пока пожить. До суда. Она ведь тоже свидетель. Тонко намекнули, что удрать нам не дадут. Да ладно, потерпим, в гостинице поживём. Это ж, наверно, ненадолго… Глядишь, и деньги получится вернуть. Я эфэсбэшникам про свою покупку особняка тоже рассказал. Обещали помочь.

Дима поднялся со стула.

— Вот такая, Павел Валерьевич, Санта-Моника… Все, не буду вас больше мучить. А утром обязательно познакомлю с Сашкой. Вы найдёте близкие темы. Она уже немного говорит по-русски. «Здравствуйте», «как дела», «мой брат — тракторист»… Спокойной, ночи, Павел Валерьевич.

— И все же, Дима, — я тоже поднялся, — вы так и не ответили, любите ли вы свою жену?

Он замер, секунд пять рассматривал вытоптанную на линолеуме проплешину.

— Не знаю, почему это вас так интересует… Скажу, мне было бы жаль потерять её.

Уже стоя в дверях он улыбнулся:

— А от подарков судьбы не зарекайтесь, доктор. Случай все-таки правит миром…

Возвращаясь с дежурства, я купил в метро свежую газету. Про свою персону, как всегда, ничего не нашёл. Зато в разделе криминальной хроники, который я обычно игнорирую, глаза зацепили знакомое имя.

«Несколько дней назад в результате грамотно спланированной спецоперации сотрудниками Федеральной службы безопасности был задержан и арестован Шамиль Мамаев, возглавлявший одну из этнических преступных группировок города. По данным спецслужб, Мамаев осуществлял финансирование нескольких бандформирований на территории Чеченской республики, а также занимался нелегальным экспортом наркотиков и оружия. В настоящий момент Мамаев находится в следственном изоляторе ФСБ. Пока ему предъявлено обвинение в умышленном причинении вреда здоровью средней тяжести, но, как нас заверили в пресс-службе, в ближайшее время последуют обвинения в более тяжких преступлениях».

Да, как сказал мой ночной собеседник, подарок госпожи судьбы… Правда, причём здесь спецоперация? Скорей всего, это опечатка или ошибка автора…

Год спустя я заскочил в новый, только что открытый торговый комплекс, завлекавший первых покупателей бросовыми ценами. До вечерней смены оставалось часа полтора, и я решил посмотреть себе осенние ботинки. С получки можно купить. Холостяцкая жизнь приучила меня заниматься подобными вещами.

В одном из павильонов вдруг услышал знакомый голос:

— Попкорн! Самый лучший в мире попкорн! Американский рецепт! Сладкий и солёный, на любой вкус! Большой стаканчик тридцать рублей, маленький — десять!

Это был мой ночной собеседник. Хотя в костюме Чарли Чаплина я узнал его не сразу. К тому ж он немного поправился. Дима стоял рядом с расписным стеклянным ящиком, наполненным ароматной воздушной кукурузой, и, задорно улыбаясь, размахивал американским флажком, заманивая покупателей. Тогда, в больнице, он так и не познакомил меня с Сандрой. Якобы она приболела и лежит в гостинице. И в ресторан после выписки мы не ходили.

— Здравствуйте, Дима.

— А, Павел Валерьевич! Рад вас видеть. — Бывший пациент сразу узнал меня и крепко пожал руку.

Я обратил внимание, что на запястье больше нет браслета, но на безымянном пальце по-прежнему блестело тоненькое колечко. Мы обменялись парой дежурных реплик о самочувствии и состоянии дел. И то, и другое у Димы было в полном порядке, если, конечно, это не отговорка. Он приносил прибавочную стоимость какому-то старинному приятелю, торгуя его кукурузой.

— Угощайтесь, Павел Валерьевич.

— Спасибо, Дима, я не люблю попкорн… Признаться честно…

— Удивлены, что встретили меня здесь.

— Я был уверен, вы в Америке.

— Увы, — Дима улыбнулся грустной чаплинской улыбкой, — очередной вираж судьбы. Как там у Грибоедова: «Судьба — проказница-шалунья…» У вас есть пара минут?