Андрей Кивинов - Попкорн, или американская мечта

— Есть. На работе мне надо быть через час.

— Вы по-прежнему трудитесь в больнице?

— По-прежнему, — подтвердил я, — вправляю челюсти и ремонтирую носы. Ничего другого я не умею. Но меня это устраивает.

— А я по-прежнему верю в подарки судьбы. И надеюсь вытащить очередной счастливый билет. Но в одном вы оказались правы. Что на халяву свалилось мне в руки, с такой же лёгкостью улетучилось обратно. Закон сохранения энергии, говоря научным языком. Только теперь я торгую не коньяком, а кукурузой.

— А Сандра? Она… Она тоже улетучилась?

— Как дым, как утренний туман… Я же говорю — вираж судьбы.

В павильоне, словно по заказу, включили трансляцию мелодичной песни на английском. Кажется, Уитни Хьюстон. Дима тяжело вздохнул и снял котелок. Рыжие волосы смешно топорщились вверх, отчего он стал похож на Чипполино.

— Пока я отдыхал в больнице, Сашка познакомилась со своим земляком. Прямо там, в гостинице. Какой-то предприниматель из Нью-Йорка. Здесь у него совместное предприятие… Через месяц она улетела с ним, и никакое ФСБ не смогло их остановить. Надо же… В Америке — с русским, в России — с американцем.

— Но вы же, кажется, состояли в официальном браке.

— Это формальности. Они там найдут возможность расторгнуть его. Главное, они любят друг друга. По крайней мере, она мне сама об этом сказала… Не скажу, что очень убивался. Рано или поздно, это произошло бы. И даже менталитет здесь ни при чем. Можно ссылаться на то, что она не смогла бы жить здесь, а я там, можно найти ещё миллион причин, но… Вы понимаете, доктор…

— Понимаю. Не было главного…

— Да, наверно. Расстались мы спокойно, без ненужных сцен. Я попросил у неё немного денег. Пять тысяч. Купил комнату в коммуналке. Там же, на Васильевском.

Дима показал мне колечко.

— Вот, все что осталось от Сашки. Не хочу снимать. Не знаю почему, но не хочу… Хотя я ей ни разу не звонил. И она мне тоже.

— И все-таки вы жалеете, что потеряли её?

— Нисколько, хотя иногда мне бывает грустно. Но не более… Такой вот рок-н-ролл.

Пробежавшая по лицу Димы лёгкая тень подсказала мне, что он слегка лукавит. Впрочем, возможно, я ошибся, и это была тень от флажка.

— Ещё я скучаю по Мишке. И… Очень часто мне снятся пальмы на Санта-Монике. Как ему, наверно, снится Невский… Он, кстати, все-таки женился. На дочке хозяина рыбного магазина, в котором я мыл витрину. Не миллионерша, но Мишка доволен. А это главное.

К Диме подошёл мальчик и протянул десятку. Я отодвинулся в сторону, чтобы не мешать.

— Мне солёного.

— Well… Держи… Павел Валерьевич, давайте я все-таки вас угощу. Это очень вкусная кукуруза. Между прочим, её изобрели индейцы. Ещё в семнадцатом веке.

Он насыпал тёплого попкорна в большой бумажный стакан и протянул мне. На сей раз, я не стал отказываться.

— Спасибо, Дима… Вы извините, мне пора.

— Да конечно… Был очень рад встрече. Ещё раз благодарю за мою челюсть. Она стала лучше новой. Надеюсь, мы увидимся. Заходите.

Он приподнял котелок и опустил его на голову.

— Обязательно…

Когда я, держа в руке стаканчик с попкорном, переступал порог павильона, Дима окликнул меня:

— И все же, Павел Валерьевич, я обязательно дождусь нового подарка… И вы не зарекайтесь…

В ординаторской пил кофе хирург Игорь Антонов. Я поставил перед ним воздушную кукурузу.

— Угощайся. Прямо из Америки.

— Спасибо. Слушай, ты английский, кажется, неплохо знаешь.

— Ниже среднего. А что?

— Там тётку по «скорой» привезли. Молодую, лет тридцать. У неё перелом лодыжки. Сама иностранка, по-русски ни бельмеса. Сходи, поговори с ней. Узнай, где угораздило, а то мне карточку не заполнить… Только не увлекайся. Она симпатичная…

2003 год

Well (англ.) — хорошо.

Кэш — наличные деньги.

Шит (англ.) — ругательство.

Уилл Смит — популярный темнокожий киноактёр.

Марти Ларни — классик финской литературы, некоторое время живший в Америке.

Эмигрейшн — эмиграционная служба.

Эл-эй — сокращённое произношение «Лос-Анджелес».

Парадайс (англ.) — рай.