Джон Берли - Детектив Уайклифф и охота на диких гусей

Он глянул на часы — секундная стрелка быстро бежала по кругу. Анна сообщила, что мужчина теперь подошел к витрине и стучит туда кулаком. Сколько он еще там простоит?

Наконец, Анна облегченно сказала, что приближается патрульная машина, а мужчина уходит прочь.

Уайклифф поблагодарил ее и снова связался с Бюро Информации.

— Передайте им, чтобы подозреваемого привезли на Маллет-стрит.

Этот полицейский участок располагался в двух шагах от антикварной лавки.

Было без пяти восемь. Сержант Минз еще едет, должно быть, в лондонском поезде. Жаль… Уайклифф выбежал, сел в свою машину и поехал на Маллет-стрит.

Там уже был Керси.

— Я слышал разговоры по рации в машине, — сказал он.

Для каждого существа имеется некая оптимальная обстановка, в которой ему комфортно. Коале прекрасно живется на каучуковом дереве, а кондуктору — на высоком сиденье в салоне. Джордж Альфред Уоддингтон лучше всего чувствовал себя на табурете у стойки бара со стаканом двойного виски перед собой и смазливой девицей рядом. В бесцветной обстановке полицейского участка он терял весь свой жизненный тонус.

— Итак, мистер Уоддингтон? Джордж Альфред Уоддингтон?

— Да, но я хотел бы знать.

По большому счету, Уоддингтон был непрезентабельным субъектом сутулые плечи, серая кожа, костлявый. И тем не менее, держал фасон, носил модные усы и бакенбарды.

— Скажите, где вы были, начиная с вечера субботы?

Белесые глаза ничего не выражали.

— Вечером в субботу?

— Вы ведь именно тогда приехали сюда? На поезде из города, который прибыл в семь-двадцать пять вечера, так ведь?

— Ну…

Нет, несмотря на свой опыт общения с полицией, Уоддингтон не стал умнее.

— Итак, где вы были, начиная с того времени?

— Ну, в моем отеле… «Единорог» на Дюк-стрит.

— Судя по всему, вы не слушаете новости по телевидению, мистер Уоддингтон.

— Я не знаю, о чем вы говорите.

И как ни странно, Уайклифф более чем наполовину был уверен, что тот действительно не знает. Ведь ни по радио ни по телевидению почти ничего не было сказано по поводу этого дела.

— Застрелен Джозеф Клемент, а его брат исчез.

Уоддингтон был совершенно очевидно потрясен этим известием, но попытался совладать с собой и переспросил невинным тоном:

— А кто это такие?

— Странно. Очень странно… — Уайклифф выдержал стратегическую паузу и стал набивать свою трубку. — Вы ведь приехали с вокзала прямо к ним в лавку вечером в субботу, а сегодня вечером звонили в дверь туда же. Неужели же вы не знаете этих людей?

— Мне нечего сказать на это.

Спохватился наконец. Но уже поздно.

Настала очередь Керси:

— Речь-то идет о деле со стеклянными пресс-папье. Нам не надо ваших признаний, Уоддингтон, мы все ЗНАЕМ САМИ. Вы отбыли срок, Уоддингтон, дважды обвинялись, и похоже, вы были последним, кто видел Джозефа Клемента живым.

— Господи Боже! Вы что, хотите сказать, что я его убил?

— А вы его, значит, не убивали? Ну что ж, тогда вернемся к вашим действиям, начиная от субботнего вечера.

— Думаю, мистер Уоддингтон не станет возражать, если мы заглянем к нему в сумку, — проронил Уайклифф.

Керси поднял сумку, расстегнул ее и вывалил содержимое на стол.

— Так… Пижама, мыльница, электробритва, белье, зубная щетка и гребешок… А вот это что такое?

Под парой носков был спрятан тяжелый предмет, который на поверку оказался стеклянным пресс-папье. В белье Уоддингтона обнаружились еще три таких.

— Меня просто поражает, как вам удалось так долго оставаться на свободе, — заметил Керси.

Уоддингтон только угрюмо посмотрел на четыре стеклянные пресс-папье.

— И к тому же застрелен человек.

— Но я клянусь, что…

— Я бы на вашем месте не стал так торопливо клясться. Лучше расскажите нам подробно, что было, когда вы пришли в антикварный магазин вечером в субботу.

Уоддингтон унылым взглядом обвел скудно обставленную комнатку, хорошо понимая, что в ближайшем будущем ему предстоит побывать еще во многих подобных неуютных помещениях.

Теперь настало время традиционного предупреждения:

— Имейте в виду, вы не обязаны что-либо говорить, но все, что вы скажете, может быть записано и использовано в качестве улики.

Уоддингтон грустно вздохнул.

— Да ладно, что толку… Короче, Клемент решил выйти из дела. Но остальные компаньоны были от этого не в восторге. Если бы он вышел, мы бы все потеряли.

— Потому что он был мозгом вашей компании?

— Не совсем. Он знал дома, в которых имелись ценные вещички, и занимался торговлей, так что мог сплавлять краденое, но на этом его роль заканчивалась.

— А что еще нужно? У него была именно главная роль, — заметил Уайклифф. — Но я хочу знать, что произошло в антикварном магазине вечером в субботу.

— Ну, Клемент затеял историю с пресс-папье еще до того, как решил завязать, так что вышло так, что эти предметы оказались у нас на руках.

— Понятно, продолжайте.

— Ну, мои друзья… друзья по работе вручили мне эти штуки, с тем чтобы я приехал к Клементу и попросил его найти покупателя.

— А если бы он отказался?

Уоддингтон помолчал и наконец вздохнул:

— Ну, я должен был ему намекнуть, что иначе у него будут неприятности с вашей конторой.

— Да, подвели вас дружки под монастырь, — заметил Керси. — Представляю себе, как вы стояли под дождем у двери Клемента, держа в сумке краденых вещей на пятнадцать тысяч фунтов. Как они вам только не прожгли сумку? Ладно, и что же было дальше?

— Я не знаю того парня, который впустил меня в дом, но он сказал, что брат Клемента. Он провел меня в контору и стал задавать всякие вопросы, но я не совсем четко представлял себе, какая его роль в их бизнесе, и поэтому помалкивал. А потом пришел Дэйв, и его братец слинял без единого звука.

— Какова была реакция Клемента на ваше маленькое предложение?

— Ну, он не выглядел особо озабоченным. Он заявил, что может найти покупателя, но что на это потребуется пара дней. Он назначил мне приехать еще раз, во вторник — то есть, сегодня вечером. Я говорю — а что мне это время делать? Он отвечает, дескать, у него есть для меня неприметный отель, там я смогу перекантоваться, и никто на меня не станет обращать внимания. Я уже готов был согласиться — выбора не было, а вдруг говорит: «Тебе надо оставить эти штуки, их вслепую никто покупать не станет». Я возразил, что так не пойдет, а он в ответ: «Не хочешь, тогда катись отсюда — еще успеешь на обратный поезд.» Я не знал, что делать, и позвонил одному из наших. Они там посовещались и велели мне оставить у Клемента два пресс-папье, а четыре взять с собой.

— Вы видели в магазине еще кого-нибудь, кроме двух братьев? — спросил Уайклифф.

— Нет, никого.

— Когда вы ушли?