Хелен Макиннес - Связь через Зальцбург

Теперь он торопливо отстегнул балласт от своего пояса, отцепил фонарик, клещи, которыми воспользовался с опозданием, когда перчатки уже порвались, бросил все это тонуть - и начал всплывать. Держись покрепче за веревку, напомнил он себе, и не сдерживай дыхание; двигайся медленно; не сдерживай дыхание!

Он поднялся к поверхности, наполовину плывя, наполовину подтягиваясь на веревке, и наконец вытащил себя на берег. Пошатываясь, он дополз до укрытия - до спасительных деревьев Он сорвал с себя маску, избавился от остального снаряжения. Чистый воздух наполнил его легкие. Двадцать семь, с трудом напомнил с усилием напомнил он себе. Дывадцать семь минут на все. А контейнер... Лучше немного отдохнуть, прежде чем браться за контейнер.

Он не просто передохнул. Он рухнул лицом вниз, прижимаясь щекой к корням дерева. Когда он снова пришел в себя, оказалось, что он потерял целых двадцать таких важных минут. Солнечный свет струился поверх восточного хребта.

Он медленно перекатился на спину и застыл, не в силах подняться. Тело отяжелело. Он промерз до костей, и теперь в ужасе содрогнулся, вспомнив последние несколько минут под водой, когда холод начал проникать в его тело. Холодные, холодные объятия смерти. Он с усилием сел. Все вышло из-под контроля. Больше всего на свете ему хотелось снова рухнуть на землю и спать, спать глубоким сном. Он тщательно растер затылок; где-то там рождалась головная боль, доходившая до бровей. Груз подождет. Он убедился, что ящик в безопасности лежит на выступе, туго обмотанный тросом. Сперва он должен дотащиться до своей одежды, промочить глотку бренди, избавиться от резинового костюма, надеть свою теплую рубашку, свитер и толстые брюки. Что-нибудь теплое, и, ради Бога, легкое. Он чувствовал себя так, словно нес на себе целую тонну.

На все эти простые действия у него ушло ещё с полчаса. А потом внезапно он почувствовал прилив сил. Его подбородок, торчавший из-под маски там, под водою, ломило от холода, одеревененли руки, ладони были изрезаны. И все же он снова любовался солнцем, дышал чистым воздухом. Худшее позади это когда он, избавившись от балласта и фонарика, почувствовал, как их уносит в глубину, и остался наедине с веревкой в четверть дюйма толщиной, единственным, что удерживало его от того, чтобы отправиться вослед...

Он выпил весь бренди - нисколько не опьянев, только взбодрившись - и съел часть шоколадной плитки, чтобы набраться сил. Он здорово отстал от своего расписания. К этому моменту ему следовало быть уже в "Фольксвагене", и ехать по долине к шоссе, которое привело бы его домой, в Зальцбург, к завтраку. Хоть и тревожась, он продолжал работать. Он достал нож, затолкал остатки двигателя в пустой баллон, и добавил ещё камень, который придерживал его одежду. Теперь он туго перемотает веревкой получившийся сверток и отправит на дно озера, вслед за поясом и фонариком. Надо надеяться, сверток, брошеный с высоты в четыре фута, не вызовет сильного всплеска.

Теперь он был готов вытаскивать контейнер. Он перевязал ладони лоскутами носового платка и собрался намочить шерстяные перчатки, чтобы усилить хватку (рваные рукавицы были уже в свертке), но тут солнце вышло из-за тучки и ярко засияло над озером. Он спрятался среди деревьев и скал, сквозь ветки вглядываясь в дальний берег, укрытый густой пеленой тумана. Над горной цепью клубились низкие облака. И они казались неподвижными. Так что придется мне подождать, мрачно подумал он. И прождать можно до сумерек. Где этот ветер, будь он неладен, который обычно приносит туманы и дождь с огромных, порождающих штормы южных скал? Но Финстерзее казалось сейчас полоской темно-зеленого стекла. Оно выглядело даже чересчур спокойным, и это предвещало плохую погоду. Возможно, подумал он, снова позволяя проснуться надежде, мне и не придется выжидать в этой западне до вечера. Западня на берегу озера, омытого утренними лучами...

Он просидел так почти час, растирая тело, чтобы поддержать кровообращение, растирая ноги, поглядывая на озеро. И наконец поднялся ветер, сгоняя облака с юга, заворачивая в густой туман верхушки деревьев. Небо заволокло, солнце исчезло, голые склоны позади окутало серым. Видимость стала хуже некуда - едва ли футов десять. Теперь я сумею закончить, подумал он, и стал действовать быстро и решительно.

Он взялся за веревку и начал подтягивать её, пока не почувствовал сопротивление груза внизу, на подводном карнизе. Предположим, ты вытаскиваешь доброго лосося фунтов в трдцать, сказал он себе. Он встал поближе к дереву, снова удостоверился, что резиновая прокладка на месте, и продолжал тянуть. Ладони чертовски ныли, но чем меньше он будет обращать на них внимание, тем быстрее поднимет контейнер. В четыре коротких рывка, стараясь, чтобы основную часть веса приняло дерево, он сделал это. Контейнер вынырнул на поверхность, подозрительно покачиваясь. Он торопливо обмотал конец веревки вокруг дерева, обеими руками осторожно взялся за ящик и бережно поставил его на землю. Ну да, на воздухе он стал потяжелее. Он отнес контейнер к своему тайнику за кманями и деревьями и поставил на землю рядом с рюкзаком. Он все ещё не мог отвести глаз от своей находки. Теперь она стала тяжелей, но казалась меньше по объему, словно подтаяла. Конечно же, сообразил он, стекло маски под водой искажало размеры предметов.

Усмехнувшись, он осторожно отодрал от ствола резину, размотал веревку, закрученную вокруг контейнера, все эти обрывки и куски добавил к своему увесистому мотору, для надежности перекрутив разок веревкой, чтобы сверток не развалился. Он поднес сверток к краю воды. Тот беззвучно ушел на дно. Он бросил нож следом. Он засунул контейнер в рюкзак - сложная работа, ещё больше осложненная висячим замком. Правда, закрыть клапан рюкзака ему не удалось, но на худой конец он мог теперь нести этот груз на спине, освободив руки для камеры и треноги. Руки... Шерстяные перчатки на ладонях разлезлись в лохмотья, но он не стал их стягивать. Сыро и ветрено; лучше мокрые рваные перчатки, чем никаких. Они ещё послужат ему, когда придется прятать контейнер.

Нужно торопиться. Каждая секунда значит для него больше, чем когда-либо в жизни. Он отошел от своего укрытия из крупных булыжников и деревьев и ещё раз оглянулся - убедиться, что он ничего не оставил позади. Берег пока был окутан туманом, но южный ветер оставался все таким же сильным, и высокие зубцы скал противоположного берега уже понемногу очистились от облаков, так что он не успевал вернуться той же тропой, какой шел сюда. Ему пришлось направиться прямо по нижним склонам, следуя прибрежной линии, через густой туман. Это был один из тех моментов, когда срочность вытесняла любуюболь, и невозможное становилось довольно простым. Завтра он сам удивится: да неужели он ухитрился все это проделать? Но сейчас, направляясь к краю луга, он был слишком целеустремлен, чтобы хоть на миг усомниться в своих силах.