Михаил Максимов - Записки сыщика

Раз в июле месяце, часа в 3 утра, шел я за Симоновым монастырем по Камер-Коллежскому валу и увидел во рву человека, который лежал точно мертвый и, казалось, был сброшен с вала.

Я сошел вниз и убедился, что он еще жив. Человек этот был в солдатской шинели, в брюках и сапогах, но без галстука и фуражки. Стаи мух и мошек облепили его лицо, наползли в открытый рот, а на руках виднелась запекшаяся в царапинах кровь. Я согнал с лица мух и стал приводить его в сознание. Он сначала только мычал что-то, не открывая глаз, наконец взглянул и сказал:

- Не мешай, дай выспаться, я ужо угощу тебя: у меня есть деньги.

В это время подошли двое проходивших мимо мужиков и подсобили мне поднять его на ноги. Тут он немного очнулся и, посмотрев на меня дико, спросил:

- Что нужно?

На мой вопрос: кто он? - отвечал:

- Несчастный капитан, скитающийся по свету и существующий в нем для получения от великодушных особ милостыни.

Мужики рассмеялись.

- Где вы живете? - спросил я.

- А разве вы не видите где: вот здесь! - и он показал рукой на то самое место, где лежал.

Мужики еще пуще рассмеялись.

- Здесь жить нельзя, - сказал я.

- Где же мне жить еще, как не на открытом воздухе? У меня нет никаких средств, а здесь денег за ночлег не берут. Поэтому-то я и расположился ночевать в этом месте, зная, что нахожусь вне всякой опасности от врагов. Да, впрочем, им у меня и украсть-то нечего, разве только картуз, который мне подарил один лавочник ради Христа.

- Если у вас нет средств к жизни, то почему же вы не постарались поместиться в какое-нибудь благотворительное заведение?

- А как бы я мог это сделать, когда у меня нет вида?

- Почему же вы называете себя капитаном, если у вас нет вида? Кто же вам поверит на слово, что вы точно капитан, а не кто другой?

- В том-то и дело, что без вида всякий может сказать про меня, что я бродяга. У меня был вид с небольшим замечанием: "Впредь никуда не определять", но это не беда, а вот беда, что мой вид кому-то понадобился и его вытащили у меня, у пьяного, в кабаке из голенища сапога.

- Очень жаль, капитан, что вы поддались слабостям и дошли до такого крайне дурного положения.

- Да, это правда. Я вижу, что вы сочувствуете мне, как благородный человек. Но позвольте вас спросить: что бы вы сделали, если бы были на моем месте? У меня нет и никогда не было никакого состояния; родных я не имею, знакомых - тоже, знакомых, конечно, таких, которые были бы в состоянии помочь мне. А мне эта помощь была особенно нужна в то время, когда я был исключен из службы. Находясь в такой крайности, я решился явиться в Москву и просить милостыню, для того чтобы только не умереть с голода. Находясь в совершенно безвыходном положении, я заставил себя втянуться в пьянство: я знал, что этим я скорее достигну моего спокойствия - то есть умру.

- Капитан, - сказал я, улыбнувшись, - вы мне спросонья говорили, что хотели бы угостить меня. У вас есть деньги?

- Да пожалуй, что и есть. Я вчера получил от одной вдовушки-старушки рубль серебром, чтобы помянуть ее покойника-мужа. На похоронах-то его я наелся и напился даром, поэтому эти деньги у меня и уцелели.

Он вытащил из-за голенища замасленный изорванный платок, вынул из него рубль и показал мне:

- Как он теперь мне кстати, на похмелье!

Он отыскал в крапиве свой картуз и попросил одного из мужиков помочь ему подняться на вал. Оттуда он посмотрел вниз и сказал:

- Как это я вчера не убился до смерти! Сейчас только припоминаю, что шел я в Тюфелеву рощу, чтобы угостить там двух бродяг-дезертиров, и не дошел до них. Они, я думаю, дожидались меня, потому что я им обещал прийти к ним ночевать и привести с собой одного моего знакомого, пописухина, отставного секретаря из какого-то суда, умеющего хорошо составлять фальшивые виды, которые для этих господ теперь необходимы: оба они недавно бежали из острога, где содержались под именем бродяг - они убили богатого еврея и обокрали какого-то мужика старосту.

- У вас, капитан, отличное знакомство, - сказал я.

- Да, вы правду сказали. Находясь в таком незавидном положении и скитаясь по разным захолустьям, невольно познакомишься с этим народом, а в особенности в пьяном виде. Впрочем, какое мне дело до них, кто бы они ни были: я за их разбойничество отвечать не стану. Знакомство это не прочно, ибо я готов не только их, но и всякого другого выдать руками, если это будет необходимо. А участвовать в их делах я не могу.

И он тотчас стал рассказывать.

- С этими людьми я познакомился в кожуховском кабаке. В то время я был очень пьян и у меня были деньги. Не зная, кто они, я сел с ними за один стол. Они пили пиво, а я приказал подать себе водки и пустился в разговоры с буфетчиком. О чем я говорил, припомнить не могу, но помню точно, что один из моих соседей начал спрашивать у меня - где я служил, почему не нахожусь в богадельне, и советовал мне лучше землю пахать, нежели ходить по миру. Не имея надобности скрываться, я рассказал им о себе со всей откровенностью. Рассказ мой, должно быть, им понравился: они потребовали еще две бутылки пива и пригласили меня выпить с ними. Дальше, уже не помню, каким образом, я очутился вместе с ними в Тюфелевой роще, в какой-то ветхой сторожке, на соломе.

Проснувшись довольно рано, я стал припоминать моих спящих товарищей, одетых довольно порядочно.

Я подумал: зачем они притащили меня сюда и что они сами за люди? Один из них проснулся и, видя, что я не сплю, спросил:

- А что, капитан, хорошо ли тебе было спать и что ты видел во сне?

- Да ничего не видел, - отвечал я, - не помню. Я даже не помню и того, как я попал сюда.

- Мы тебя притащили, ты очень полюбился и мне, и товарищу моему за твою откровенность. Ты вчера был очень пьян, и мы пожалели оставить тебя в поле.

- А что за беда, - сказал я, - мне не в первый раз пришлось бы ночевать под открытым небом. Случалось иногда спать и под дождем, а теперь погода хорошая, теплая - спи, где хочешь.

- Но если на тебя на спящего-то наткнутся полицейские, тогда ведь, пожалуй, что и возьмут.

- Так и это не беда: пускай возьмут. Возьмут да и отпустят - на что я им нужен?

- Нет, пожалуй, что и не отпустят, а спросят: кто ты такой?

- Капитан такого-то полка.

- А где, дескать, у капитана вид?

- Потерял.

- Ну, вот и пожалуйте сюда. Пошлют за справ ками. Скоро ли придут справки, да что-то еще по ним окажется, а ты все сиди да сиди.

- Что же за дело - и стал бы сидеть. Ведь хуже теперешнего мне бы не было.

- Слушай, капитан, у нас есть просьба. Не можешь ли ты найти кого-то, кто бы мог составить для нас фальшивые отпускные? Мы дадим тебе денег за это и угостим как следует. И тому человеку заплатим, сколько он захочет.

- Изволь, - сказал я ему, - у меня есть один приятель пописухин, такой же горемыка, как и я, но только у него есть угол и пища у одного огородника в Драгомиловской слободе, где он учит читать и писать его сына. А у меня и этого нет.