Николай Черкашин - Опасная игра

— Город-то какой поблизости?

— В штабе узнаете.

Дорога — накатанный проселок — побежала вдоль живописного озера.

— Рыба-то ловится?

— Где? В Сенеже? — откликнулся задремавший было лейтенант. — Ловится.

«Сенеж! Солнечногорск. Полигон курсов «Выстрел». Во куда занесло!» — изумился Еремеев.

В штабе он дозвонился до родного отделения милиции, и начальник подтвердил личность задержанного, но машину в такую даль прислать отказался. Договорились так: до Зеленограда Еремеева подбросят военные, а там встретят свои… Только тут отпустило. Заныла нога. В санчасти обработали наконец рану как положено.

— Уколы от бешенства будем делать? — спросила прапорщик-фельдшер.

— Нет. Нацеди лучше мензурочку для дезинфекции внутренних органов. Стресс надо снять.

Стресс снял… Сидел на штабном дворе в ожидании «газона», глядя, как разворачиваются две заляпанные глиной боевые машины пехоты.

«Господи, как просто, как ясно все. Там — зло, ад, дьявольщина; здесь — добро, защита, свет. Повернуть бы эти БМП да разнести змеиное гнездо в два счета. Люди бы только спасибо сказали. Но попробуй поверни, попробуй докажи, попробуй уничтожь… Тебя же скорее свои уничтожат, чем их истребят. Вот системочка-то. Вот законы-то… Вот завязалось-то, навязалось… Жизнь не сказка. А покажи-ка мне, добрый молодец, свое удостоверение личности, а предъяви-ка ты мне разрешение на меч-кладенец…»

Наиль, бедняга, продержится ли?..

«Начальнику Московского областного

управления внутренних дел

генерал-майору милиции…

Настоящим доношу, что согласно Вашему устному распоряжению, мною, майором милиции Тисеватым, был произведен осмотр территории, принадлежащей ТОО «Радон».

Данное товарищество, возглавляемое гражданином Р. Г. Матвеевым, инвалидом с детства, занимает территорию в 1 га, и арендует на ней недостроенные подземные сооружения, ранее предназначавшиеся для запасного командного пункта штаба московского округа ПВО. Я, вместе с моим заместителем по следовательско-розыскной работе, капитаном Боровым, а также командиром батальона дорожно-постовой службы ГАИ майором Охиным, осмотрел подземные помещения, в которых члены ТОО «Радон» выращивают грибы (шампиньоны), а также разводят нутрий для выделки меха. Все животные питаются отходами клинского мясокомбината, что подтверждается имеющимися в наличии документами и опросом обслуживающего персонала. Ничего противозаконного в деятельности ТОО «Радон» не обнаружено…»

— Ч Т Д, что и требовалось доказать, — вздохнул Еремеев, возвращая Махалину копию рапорта. — Либо этот майор Тисеватый пробковый дуб, либо получил на лапу. Не исключены и оба варианта, вместе взятые…

— Успокойся, Олежек! Как говорил одесский парикмахер — «всех не переброишь». Всех не переловишь. И помни, что любой офицер живет только восемь лет: семь — до школы, и год на пенсии. Так что до инфаркта тебе восемь месяцев осталось. Живи и радуйся. Тем паче, что ты яхтой, говорят, обзавелся. Извини за нескромный вопрос, на какие шиши?

— На бабушкино наследство.

— Она у тебя в Монте-Карло с папой Карлой проживает?

— Ага. Из «новых русских»… В последний раз спрашиваю — на дело пойдешь со мной?

— Ты, Олежка, все в Карацупу наиграться не можешь. Тебя на подвиги тянет. Но любая твоя акция против «Радона» — преступная самодеятельность. И отвечать в первую голову будешь ты, а не они.

— Вот это-то самое непостижимое!

— Постижимое. Закон нужно чтить с обеих сторон.

— Можешь добавить: закон суров, но это закон.

— Вот именно.

— Тогда ответь, что первично — действие по утверждению закона или закон по утверждению действия?

— Знаешь, вас в вашем заочном юридическом хренова-то учили праву…

— Зато тебя великолепно научили обвеховывать свой зад.

— Чем больше бумаг, тем чище жопа. А ты весь век ходи в засранцах.

— Ну спасибо, уважил.

— Заходи. Когда деньги будут.

Зато Артамоныч, радостно встретивший его в общаге на Стромынке, на тот же вопрос, пойдет ли он на дело, сказал не мудрствуя лукаво:

— А куда ж я без вас, Олег Орестович, денусь?

Еремеев усмехнулся, представив, что сказал бы о нем Махалин: «Индивид, выбитый из сетки ролевых отношений!». Право, их неплохо учат там, в Высшей школе МВД…

Он снова выдал ему пистолет — незаконное хранение оружия, организация вооруженной банд-группы — и объяснил, куда позвонить и что сказать. В телефонной будке они слушали трубку вместе. Голос Анастасии назвал другое место встречи: ворота Немецкого кладбища со стороны Новой Дороги.

— Все, что от тебя требуется, — наставлял Еремеев Артамоныча, — взять на прицел санитара в салоне. И все. До моих распоряжений. Шофера беру на себя. И еще вот это возьми.

— Что это?

— Шприц-тюбик с успокоителем. Кольнешь ему потом, чтоб не дергался.

Коробка со шприц-тюбиком, изъятая у Леонкавалло в «Орбисе», оказалась незаменимым дополнением к их двум стволам.

Все шло как нельзя лучше: пока Артамоныч поджидал в кирпичных готических воротах «стюардессу Харона», Еремеев занял позицию в щели между оградой и цветочным киоском. Весь народ в этот поздний вечерний час толпился на остановке трамвая, так что пространство перед воротами Немецкого кладбища было совершенно безлюдно. Единственное, что его смущало: Анастасия могла увести клиента к другим воротам — к Главным. Но санитарная «волга» остановилась, как по заказу, у цветочного киоска. В тот самый момент, когда Шарпей, а это был снова он, распахивал дверцу перед Артамонычем, Еремеев вышел из-за киоска и, оттолкнув оторопевшую Анастасию от передней дверцы, сунул пистолет в открытое окно кабины:

— Из машины! — скомандовал он шоферу. — Руки на капот!

Артамоныч наставил свой «браунинг» на Шарпея, и тот получил совершенно иное указание:

— В машину! Руки на затылок!

Если водитель послушно вылез и уперся в пыльный капот, даже растопырив пальцы для вящей убедительности, то санитар замешкался, и Еремееву пришлось повторить распоряжение, ткнув стволом в толстую спину.

— Шарпеюшка, прошью насквозь. Не дури!

Санитар нехотя влез, держа руки на шее.

— Ручонки повыше! На носилки ложись. Лицо вниз.

Анастасия благоразумно застыла, как в детской игре «Замри!». Она тихо ойкнула, когда игла шприц-тюбика вонзилась сквозь юбку в ягодицу. Шарпей же взвыл благим матом, должно быть, Артамоныч по неопытности угодил в седалищный нерв. Из-под левых подмышек и у санитара, и у шофера вытащили по «макару». [18] Армейский пистолет системы Макарова. Анастасию, покорно обмякшую и безразличную ко всему на свете, усадили на ее законное место рядом с шофером. Шофера предупредили, что если он не хочет заиметь две минные дырки в башке, путь везет без фокусов, на что он охотно согласился: