Эрик Ле Болок - Нож винодела

Подобно отпускнику, обремененному громоздким багажом, он направился к просторному двухэтажному дому. На латунной дощечке справа было написано: «Дом священника». Он трижды ударил бронзовым дверным молоточком. Через мгновение дверь открылась, и на пороге появилась невысокая женщина болезненного вида. Луиза Рапо служила здесь уже пятнадцать лет, ей недавно исполнился восемьдесят один год. Овдовев, она никогда не расставалась со своим черным костюмом, оттеняющим волосы цвета слоновой кости. Шиньон, который поддерживают две серебристые заколки, всегда безупречен. Но апоплексична она лишь с виду, ибо жизнь наградила ее скорее крепким здоровьем. До сих пор Небеса хранили ее от всех старческих неприятностей: артроза, болезней Альцгеймера и Паркинсона. Только за одно это, что после определенного возраста совсем немало, она благодарила Господа по три раза в день.

— Полагаю, мадам Рапо?

— Вы новый священник?

— Действительно, я отец Клеман.

— Добрый день, месье кюре. Я ждала вас, сегодня утром мне позвонили из архиепископства и предупредили о вашем приезде. Добро пожаловать!

— Большое спасибо.

— Входите же, не стойте там, словно чужой, вы у себя дома.

Они вошли в довольно темный коридор. Дом чистый, с легким душком затхлости. Со стороны улицы окна наглухо закрыты тяжелыми бархатными шторами красного цвета. Терракотовая шестигранная плитка на полу положена не очень ровно, но зато без щербин. Луиза шла твердым, уверенным шагом, не соответствующим ее физическому виду. Даже не обернувшись, она подняла вверх прямо над своим плечом указательный палец, слегка покачивая им:

— Осторожно, тут низкая балка.

Довольно высокому викарию епископа пришлось нагнуться, чтобы не удариться. Его благочестивая спутница ростом метр шестьдесят три сантиметра прошла, даже не пригнув головы.

Они вошли в довольно просторную и более светлую гостиную. Комната была под стать всему остальному, строгая и скромно меблированная: старинный резной ореховый буфет, старый деревенский стол, две старые шаткие скамьи и, наконец, гвоздь коллекции — потертое кресло в стиле ампир с вываливающейся из-под сиденья соломой. Конечно, гарнитур мог бы осчастливить антиквара, но до современного комфорта тут весьма далеко. Еще дымящиеся во внушительном камине угли распространяли приятный запах догорающей лозы. Этот сладкий аромат обострил обоняние викария, заставив его вспомнить, с каким удовольствием он ел антрекот по-бордоски, жаренный на виноградных лозах вместе с тонко нарезанным луком-шалот и приправой из петрушки, на одной из мощеных улочек квартала Сен-Пьер в Бордо.

Здесь время словно остановилось, о чем, похоже, свидетельствовали франшконтийские часы, маятник которых демонстрирует безысходную неподвижность.

— Располагайтесь. Я приготовила кофе… Хотите?

— С удовольствием.

Луиза пошла на расположенную рядом кухню, а Клеман воспользовался этим, чтобы поставить свои чемоданы. Заметив громоздкий багаж священника, Луиза подумала про себя, что глажки ей предстоит гораздо больше, чем прежде. Она не боялась работы, но за годы, проведенные с Анисе, она привыкла к размеренному образу жизни.

— Какая все-таки ужасная история. И это в нашем-то городе, обычно таком спокойном. Да вот, судите сами, со времен войны никаких драм не было!

Луиза Рапо возвратилась в гостиную с подносом в руках, и это выглядело как приношение. Она поставила поднос перед Клеманом на краешек деревенского стола, затем налила священнику кофе:

— Присаживайтесь, вы ведь у себя дома.

— Спасибо, мадам Рапо.

— Сахар, святой отец?

— Нет, спасибо.

— А-а… Как отец Анисе… Знаете, его все здесь любили, и он всех знал. Это он хоронил моего Эмиля.

— Эмиля?

— Да, Эмиля, моего мужа. Крепкого, как дуб, мужчину, которого рак погубил за три недели… Теперь оба они на Небесах рядом с Господом Богом. Ладно, я не буду вам надоедать своими глупыми историями.

— Нет, нет, вы ничуть мне не надоедаете, мы все испытываем необходимость кому-то довериться.

Луиза с чашкой в руке села рядом с викарием.

— Как хорошо пахнет, мадам Рапо.

— О! Это целебный отвар с лакрицей, я беру ее на рынке у Сюзанны, она сама собирает травы. Хотите?

— В другой раз… Сегодня я довольствуюсь кофе… Отличным, впрочем!

Под конец превосходный вкус кофе уступил место горькой субстанции. Луиза явно перестаралась. Клеман не хотел досаждать старой женщине кулинарными вопросами: за несколько дней он, конечно, привыкнет. Вскоре восьмидесятилетняя старушка нарушила молчание:

— Вы знаете наши края?

— Я плохо знаю округу Сент-Эмильона, хотя и родился в Бордо. Я бы, конечно, предпочел познакомиться со здешней местностью при других обстоятельствах…

— Во всяком случае, вы мне очень симпатичны. Вы наверняка понравитесь местным жителям.

— К несчастью, мадам Рапо, я здесь лишь временно, монсеньор Леру поручил мне организовать похороны до назначения нового священника.

— О-ля, какая ужасная история!

Она торопливо осенила себя крестом и отпила глоток своего снадобья.

Ее причуды вызвали у священника улыбку. А местный акцент и манера раскатисто произносить букву «р» просто привели в восторг.

— На похоронах славного отца Анисе наверняка будет много народа. Жалко, что придется знакомиться при таких обстоятельствах. Когда вы собираетесь проводить службу?

— Дата пока не назначена, а отпевать будет монсеньор Леру.

— О, ну тогда придет очень-очень много народа!

В ту минуту, когда она снова осеняла себя крестом, в дверь дома постучали. Тяжело дыша, Луиза поднялась:

— Наверняка опять какой-нибудь журналист, со вчерашнего дня так и снуют. Но мне нечего сказать, я не даю «интервьюв».

Словно десятилетняя девочка, она вышла в коридор, правда, шаркая ногами. Клеман с улыбкой посмотрел ей вслед. Он относился к ней с некоторым сочувствием и даже нежностью, какую обычно внуки испытывают к своей бабушке. Такого рода монолог вошел у нее в привычку, и отец Анисе не раз делал ей замечания, но не упрекая, а подтрунивая. Она возражала, что всегда говорит вслух «на тот случай, если Эмиль ее слышит!». Клеман, со своей стороны, тоже не находил в этом ничего особенного, — в конце концов, разве сам он не обращается к Богу при таких обстоятельствах? И пусть Эмиль Рапо не был богом, но все-таки около сорока пяти лет он был избранником Луизы!

Старая женщина приоткрыла дверь и с недоверием посмотрела на посетителя:

— В чем дело?

Кюш широко улыбнулся:

— Мадам Рапо?

— Да, но я не даю «интервьюв», я уже говорила об этом вашим коллегам.

Полицейский протянул свое трехцветное удостоверение:

— Полиция, мадам… ваше имя мне сообщила мэрша.