Александра Маринина - Иллюзия греха

- В карту, говоришь, записывают? - задумчиво повторил Василий. - Ладно, я посмотрю, что можно сделать. Возвращайся к девочке и работай. Кстати, что это ты там затеял с текстовыми редакторами? Лучше бы химией с ней занимался.

- Вы не правы, - горячо возразил Мирон. - Сейчас без компьютеров нигде не работают. Умение работать с текстами всегда смотрится очень выгодно, если речь идет о работе. Конечно, если вы что-то недоговариваете и речь идет не о том, чтобы дать Наташе какую-то работу...

- О том, о том, - нетерпеливо перебил его Василий. - Больно ты заботливый, прямо брат родной.

- Так это от скуки, - усмехнулся Мирон. - Надо же чемто заняться, коль вы на волю не пускаете. Отпустили бы меня в поселок, я бы там себе зазнобу приискал.

- Перетопчешься. Зазнобу ему... Иди работай.

Мирон вернулся в комнату к Наташе. Лицо ее было заплаканным, но в глазах горел немой вопрос. Он молча уселся рядом с ней за компьютер. На свободном поле красовались ряды математических символов, а под ними вопрос:

"Я правильно поступила?"

Он сделал вид, что внимательно разглядывает написанные ею формулы. Потом одобрительно кивнул.

- Умница, все сделала правильно. Можешь ведь, когда соберешься. Тебе совершенно нельзя волноваться и расстраиваться.

- Да, я знаю, - кивнула Наташа.

Теперь в глазах ее было торжество.

Николай Васильевич Ташков помнил свою ученицу Смирнягину очень хорошо.

- Жаль, что она совсем забросила спорт, - сказал он, когда Александр рассказал ему о своей встрече с Зоей. - Очень способная была девушка. Как у нее жизнь сложилась?

- Не очень. Живет с родителями, работает корректором. Крутит роман с мужиком, который успешно морочит ей голову наличием несуществующей жены, которую он якобы не может бросить. А она, дурочка, верит ему.

- Странно, - покачал головой Николай Васильевич, - она ведь была красивой девочкой. Подурнела?

- Что ты, папа, она стала еще красивее.

- Ты, кажется, был в нее влюблен? Не отводи глаза-то, - усмехнулся Ташков-старший, - не думай, что я ничего не замечал.

- Я пригласил ее к нам в гости, - ушел от ответа Александр. - Ты не против?

Разумеется, Николай Васильевич не был против. Упорство, с которым его сын продолжал вести жизнь холостяка, настораживало и даже отчасти пугало Ташкова. Поэтому он всячески приветствовал каждое новое знакомство сына с женщинами, надеясь, что на этот раз "тест на наследство" пройдет успешно. Отец хотел, чтобы в доме появилась хозяйка и чтобы по комнатам забегали наконец долгожданные внуки. Сам он жениться во второй раз так и не собрался. Пока был еще достаточно молодым - не случилось. А когда перевалило за пятьдесят, понял, что притираться и привыкать к жизни бок о бок с чужим человеком уже не сможет, возраст не тот, чтобы привычки менять. Личную жизнь он вел достаточно активную, но на семейные рельсы переводить ее категорически отказывался.

- Не повторяй моих ошибок, Саня, - неоднократно говорил он сыну, - не тяни с женитьбой. А то дотянешь до такого возраста, когда это сделать уже будет в принципе невозможно.

- Я не хочу жениться на женщине, которая выходит замуж за деньги.

- Да плюнь ты на эти деньги, - советовал Николай Васильевич, - забудь про них. Как будто их нет вовсе. Знал бы я, что из-за этих проклятых писательских денег внуков не увижу" сразу бы от наследства отказался. Появление в их доме Зои Смирнягиной даже в качестве гостьи воодушевило Ташкова-старшего. Если девочка не изменилась за эти годы в худшую сторону, уж она-то точно тестирование выдержит с блеском. Раньше в ней не было ничего, что напоминало бы о хитрости и корысти.

Вечер они провели чудесный, мужчины наперебой ухаживали за Зоей, подкладывая в ее тарелку самые лучшие куски и предаваясь воспоминаниям о тех годах, когда Саша и Зоя учились в школе. Правда, выражение забитости и покорности так и не сошло с Зоиного лица, как ни старались отец и сын ее развеселить и заставить расслабиться. После ужина Александр пошел провожать гостью до дома.

- Ты не торопишься? - спросил Ташков, когда они спустились в метро.

- Да нет, куда мне торопиться. Завтра суббота, на работу не идти, так что можно лечь попозже.

- Тогда у меня к тебе будет просьба. Давай доедем до той улицы, где вы бываете с Волоховым.

- Зачем? - удивилась Зоя.

- Ты же сама говорила, что Валерий Васильевич человек очень занятой, мне не хотелось бы отрывать у него время по пустякам. Ты мне покажешь тот дом, где находится квартира его приятеля-дипломата, я сам прикину, мог ли он быть очевидцем тех событий, которые меня интересуют. Может быть, дом и подъезд расположены таким образом, что Волохов и в самом деле мог ничего не видеть. Тогда я и трогать твоего доктора больше не буду.

- Конечно, - тут же согласилась она, - поедем, я покажу. Они сделали две пересадки, чтобы попасть на арбатско-покровскую линию метро, и вышли на станции "Электрозаводская". Зоя уверенно довела Ташкова до угла Электрозаводской улицы и Малой Семеновской.

- Вот мы уже почти пришли. Третий дом от угла.

- Давай подойдем поближе, - попросил Саша.

Они медленно прошлись по улице, Ташков сделал вид, что прикидывает расстояние от подъезда, на который указала Зоя, до одному ему известной точки.

- На каком этаже расположена квартира дипломата?

- На пятом.

- Окна куда выходят?

- Сюда, на улицу.

Так же не торопясь они вернулись обратно в метро, и Ташков довез Зою до ее дома. Ему не хотелось с ней прощаться, и он торопливо пытался придумать предлог, чтобы задержать ее возле себя.

- Какой вечер теплый. Давай еще погуляем немного, - предложил он.

- Саша...

Зоя робко тронула его за руку.

- Наверное, мне не следует этого говорить, это глупо с моей стороны... И самонадеянно... Я даже не знаю, как сказать.

- Говори, Зоенька, - подбодрил ее Ташков, - не стесняйся, мы ведь друзья с детства.

Он уже знал, что именно она хочет ему сказать. Но слышать этого не хотел. Ибо понимал, что если Волохов ловко морочит ей голову, то никаких серьезных чувств к Зое не испытывает. Зря она надеется, зря ждет. Он ее бросит при первой же возможности, как только она станет ему неудобна.

Зоя молчала, и Ташков понимал, что она стесняется произнести те слова, которые хочет произнести, и в то же время пытается быть честной с ним и не подавать ему ложных надежд.

- Ты хочешь сказать, что очень любишь своего доктора и что мне надеяться не на что? - с тоской спросил он.

- А ты хотел бы надеяться?

- Хотел бы.

- Саша, мне очень жаль...

- Ну что ты, Зоенька, не вздумай извиняться. Это я должен просить у тебя прощения за то, что поставил тебя в неловкое положение и вынудил объясняться со мной, дураком. Ладно, оставим эту грустную тему, давай лучше пройдемся.