Майкл Ридпат - Где распростерся мрак…

Тут все ясно: Магнусу не суждено стать настоящим юристом. Да он вообще, наверное, уже не поднимется даже на следующую ступеньку своей полицейской карьерной лестницы.

Одно слово, лузер.

Именно поэтому Колби ответила «да», когда полузнакомый, но лощеный и отлично одетый адвокат предложил ей выпить по чашечке кофе.

Именно поэтому она также согласилась, когда он позвонил на следующий день и пригласил отужинать.

Звали его Ричард Рубинштейн. Симпатичный парень, хотя, пожалуй, чересчур уж рафинированный. Еврей, конечно. Колби его «прогуглила» и обнаружила, что он совсем недавно стал старшим партнером своей фирмы, занимавшей офис не где-нибудь, а в центре города. Может, это не так уж и важно, однако сей факт говорил о том, что он как минимум не лузер. И в отличие от всех прочих в ее окружении он не знаком с Магнусом, никогда не слышал о нем и понятия не имел, что за бойфренд был у Колби последние три года.

Сегодня она наконец позволит себе отдохнуть. Но только без сережек Магнуса.

Колби сняла подаренные украшения, заменила их парой простых жемчужин и вышла на теплую вечернюю улицу.

Диего, сидевший в припаркованном автомобиле через дорогу, не спускал с женщины глаз. Все правильно, приметы сходятся.

Судя по внешнему виду, она шла куда-то развлекаться. Что ж, тем лучше, у него будет масса времени, чтобы незаметно проникнуть в дом, а затем и в ее квартиру.

Оставалась, правда, последняя закавыка: одинокий коп, дежуривший в патрульной машине возле входа в здание, но Диего отлично разбирался в повадках этих людей.

Действительно, едва Колби скрылась из виду, проголодавшийся коп завел мотор и уехал в противоположную сторону, решив, должно быть, что самое время перехватить кусок пиццы или гамбургер, пока девчонка не вернулась.

Диего вылез из машины и пересек улицу.

Домой из управления Магнус вернулся пешком. Он нуждался в физической нагрузке и свежем воздухе, а уж по части последнего Рейкьявик мог дать фору любому из городов.

От сегодняшних событий голова у сержанта шла кругом. Пожалуй, для окончательных выводов еще слишком рано, однако в переводе «Саги о Гекуре» профессор Мориц не нашел признаков фальсификации. Понятное дело, ему хотелось, чтобы сага оказалась подлинной, однако Мориц сам признавал, что если бы и сыскался человек, способный подделать исландскую сагу, то это, конечно же, Агнар.

Что наводило на любопытную мысль: а вдруг Стив Джабб каким-то образом понял, что Агнар пытался впихнуть ему фальшивку стоимостью в несколько миллионов долларов? Конечно, за такие вещи проломят череп…

Далее, нет никакой гарантии, что Инкилейф на сей раз не слукавила. С другой стороны, сегодня она вела себя куда более искренне. Магнус неохотно признал, что сочетание уязвимости и целеустремленности этой женщины выглядело довольно привлекательно. Он усмехнулся, припомнив мудрое изречение, которым О’Малли некогда поделился с еще зеленым в ту пору Магнусом: «Если у девчонки симпатичная пятая точка, это еще не значит, что она всегда говорит правду».

Округлости Инкилейф и впрямь соблазнительны…

Ну да ладно. Итак, Стив Джабб явно не станет колоться, особенно если у него рыльце в пушку, в чем Магнус сейчас не сомневался. Обязательно надо выбить командировку в Калифорнию и переговорить с Исилдуром напрямую. Пригрозить ему статьей о групповом сговоре по делу об убийстве и посмотреть, что из этого выйдет. Сержант умел делать такие вещи, не в первый раз…

— Магнус!

Он обернулся. В его сторону нерешительной походкой направлялась какая-то смутно знакомая дама. С виду лет сорока; короткая рыжеватая шевелюра, широкое лицо и широкая улыбка. Сильно напоминает мать Магнуса, хотя цвет волос совсем иной. Кстати, отсюда до родного дома рукой подать…

Женщина приблизилась и, наморщив лоб, спросила:

— Магнус? Я ведь не ошиблась? Магнус Рагнарссон?

Что примечательно, говорила она по-английски.

— Сигурбьерг? — наудачу ответил Магнус. Была у него одна кузина по материнской линии, из числа тех самых родственников, которых он всей душой надеялся никогда не встретить в Рейкьявике.

Улыбка стала еще шире.

— Да-да, это я. Надо же, как я угадала!

— Действительно, столько лет прошло…

— А я тебя сразу заметила. На секунду даже подумала, что вижу родного отца, хотя ты, конечно, куда моложе, да и он сейчас в Канаде. Вот тогда-то я и поняла, что это ты!

— Сколько ж мы не виделись? Лет пятнадцать, поди?

— Вроде того. Ты как раз приехал после смерти отца… — Она спохватилась, заметив кислое выражение, мелькнувшее на лице Магнуса. — Помнится, ничего хорошего из этого не вышло.

— Да уж я бы сказал.

— Ты нас извини за деда, ладно? Он тогда был какой-то бешеный…

Магнус кивнул:

— Ладно. В общем, с тех самых пор я в Исландии не был.

— Серьезно?

— Угу.

— Слушай, а пойдем попьем кофе, и ты мне все расскажешь, а?

Они спустились по холму до Лейгавегура, где нашли модное кафе. Сигурбьерг заказала себе кусок морковного пирога, и они присели за столик неподалеку от какого-то очкарика, с головой ушедшего в свой ноутбук.

— Так, значит, ты не в Канаде? — спросил Магнус. — Ты ведь там вроде училась в аспирантуре?

— Ну да. При университете Макгилла. Вообще говоря, я как раз успела получить диплом адвоката и вернуться в Исландию, когда ты приехал. Сейчас уже доросла до старшего партнера в одной из юридических фирм. По ходу дела обзавелась мужем и тремя детьми.

— Поздравляю.

— А вот родители до сих пор в Торонто. Ну, сейчас-то они, конечно, уже на пенсии.

Вильялмур, отец Сигурбьерг и, стало быть, дядя Магнуса, эмигрировал в Канаду еще в семидесятых и работал там инженером-строителем. Как и сам Магнус, Сигурбьерг тоже родилась в Исландии, однако почти все детство и юность провела в Северной Америке.

— Ну а ты как? Слушай, я даже и не думала, что ты здесь! Давно приехал?

— Всего лишь пару дней назад, — ответил Магнус. — А вообще-то я живу в Бостоне. Работаю полицейским. В отделе по особо тяжким. В общем, шефу сказали прислать кого-нибудь в подмогу исландскому комиссару полиции, вот меня и закинули сюда.

— «Закинули»? То есть сам ты не хотел ехать?

— Скажем так: у меня имелись кое-какие сомнения.

— После того случая? — Сигурбьерг понимающе кивнула. — Конечно, тебе пришлось нелегко: отец недавно погиб и всякое такое…

— Вот именно. Мне было всего-то двадцать лет от роду, а я уже успел потерять обоих родителей. Даже пить начал… Одиноким себя чувствовал — не передать. После восьми лет в Штатах вроде наконец вписался в местную жизнь, а тут — бац! — и я опять как будто в чужой стране.

— Да-а, представляю себе… — сочувственно отозвалась Сигурбьерг. — Порой мне приходит в голову, что у таких, как мы, вообще нет настоящей родины. Ну разве это справедливо, а?