Майкл Ридпат - Где распростерся мрак…

Вигдис напряженно слушала, несмотря на весь свой скептицизм. Неспешный глубокий рык пасторского голоса приковывал к себе внимание, зато глаза мужчины вызывали беспокойное чувство. Вигдис вдруг испытала прилив паники, безотчетное желание выскочить из кабинета и кинуться прочь со всех ног — но ее словно парализовало.

— Так вот, Сэмунд отлично разбирался в дьяволе. — Пастор мотнул головой на гравюру в простенке. — Как вы знаете, он и образование-то получил у сатаны, в парижской школе черных ремесел. Легенда гласит, что он неоднократно натягивал нос дьяволу, а как-то раз даже уговорил его обернуться тюленем, сам сел сверху и так добрался из Франции в Исландию. При всем при этом именно Сэмунд оказался самым первым, а может статься, и самым великим исландским летописцем. Хотя его труды не дошли до нас, мы знаем, что создатели саг с восторгом черпали из его «Истории норвежских конунгов». Удивительный человек. Изучению его биографии я посвятил свою жизнь.

Он махнул рукой в сторону пары десятков общих тетрадей, выстроившихся на полке рядом с письменным столом.

— Дело идет туго. Впрочем, мне удалось сделать несколько любопытных находок. Профессор Агнар хотел узнать о них поподробнее.

— И вы ему рассказали? — наконец обрела голос Вигдис.

— Разумеется, нет! — отрезал священнослужитель. — Со временем все это будет опубликовано, однако придется подождать несколько лет. — Он улыбнулся. — Конечно, мне было приятно, что наконец-то хотя бы один из университетских профессоров признал, что скромный сельский духовник смог внести вклад в академическое наследие нашей страны. Между прочим, Сэмунд и сам был пастырем в Одди, это неподалеку.

— Как долго продлился ваш разговор?

— Минут двадцать, не больше.

— Агнар упоминал некоего англичанина по имени Стив Джабб?

— Нет.

— Как насчет Инкилейф Асгримсдоттир? Она родом из Флузира.

— А, знаю я ее, — кивнул пастор. — Славная молодая женщина… Нет, профессор ее не упоминал. Не знаю, знакомы ли они. Кажется, она изучала исландский в университете, и не исключено, что была его студенткой.

У Вигдис оставалась еще пара вопросов, однако желание поскорее убраться отсюда становилось прямо-таки неодолимым.

— Что ж, спасибо, что уделили мне время, — сказала она, поднимаясь с дивана.

— Да ну, о чем речь, — отмахнулся пастор, тоже встал и протянул руку на прощание.

Вигдис машинально пожала предложенную ладонь, однако пастырь не сразу отпустил свою гостью, а задержал ее кисть, плотно взяв ее обеими руками.

— Мне очень хочется поподробнее обсудить ваши религиозные взгляды, — негромко и вместе с тем властно сказал он. — У нас в Хруни вы смогли бы встать на такой путь к Богу, который в большом городе попросту невозможен. Как я понимаю, у вас не самая обычная биография, однако я отчетливо вижу, что в глубине души вы исландка, истинная и стопроцентная… До Рейкьявика дорога неблизкая. Побудьте у нас. Поговорите со мной.

Его широкие сильные ладони согревали, голос истекал бархатистыми обертонами, а в глазах сквозило повеление. Вигдис едва не поддалась.

Собрав всю силу воли, таившуюся в глубинах души и сердца, она выдернула руку, повернулась и, пошатываясь, выбралась из дома. Чуть ли не бегом Вигдис кинулась к машине, суетливо включила мотор и на полном ходу понеслась прочь от Хруни, в сторону Рейкьявика, плюнув на все правила дорожного движения.

Колби вертелась перед зеркалом, восхищаясь новым летним платьем, купленным в «Риккардис» на Ньюбери-стрит буквально в минувшее воскресенье. Жуткое разорение, зато как смотрится! Без пошлых претензий. Элегантно. Со вкусом. Особенно с сережками. Теми самыми, что Магнус подарил ей на прошлый день рождения.

Магнус…

Сколько бы она ни старалась — а упрямства ей было не занимать, — Магнус не шел из головы.

Где он сейчас? В Исландии? Застрял под дождем на Богом забытой скале посреди Северной Атлантики… И еще пытался вынудить ее бросить работу на несколько недель, если не месяцев, чтобы, дескать, она приехала к нему. Курам на смех.

Если же сам Магнус порой и соглашался бросить свою работу ради Колби, это означало двухчасовой поход в кино.

Что ж, по крайней мере он сейчас в безопасности. Колби знала, что Магнус живет в опасном мире, хотя вплоть до того вечера в Норт-Энде, когда в них стреляли, вторая сторона жизни Магнуса никогда не проявляла себя столь назойливо. Он уверял, что опасность грозит до сих пор, однако Колби твердо считала, что чем дальше от Магнуса, тем в большей безопасности находится она сама.

Колби потрогала сережки. Сапфиры с бриллиантами. Серьезная вещица, при его-то зарплате. Но очень красивая.

Конечно, она едва не сваляла дурочку — причем крупную, — потребовав от Магнуса женитьбы. Хорошо еще, он не согласился.

И дело даже не в том, что Колби считала его непривлекательным. Ровно наоборот. Ей нравилось прижиматься к его широкой груди. Притягивала аура скрытой мощи и угрозы, которая витала вокруг Магнуса. Пожалуй, он внушал страх, когда выходил из себя, но даже эта черта тоже импонировала Колби. Кроме того, Магнус был сообразителен, умел слушать, и она могла бы провести целый вечер, выкладывая наболевшее. Жаль, конечно, что он не еврей, однако это не страшно, хоть маменька и не очень-то довольна.

Тут главное в том, что Магнус был неудачником. Такой диагноз не лечится.

Всему виной его работа. С дипломом Брауновского университета он мог бы найти себе место намного лучше, а не прозябать простым полицейским, о чем она не раз ему говорила. Но нет. Магнус уперся вмертвую. Он был одержим своей работой и после поимки одного убийцы с головой кидался в новое расследование. Зачастую возникало впечатление, что во всем мире одного лишь Магнуса волновал вопрос, кто, кого и зачем пристрелил. Колби знала, что всему виной трагическая гибель его отца, но это лишний раз говорило о том, как сложно будет переломить его характер.

Даже не так: не просто сложно, а прямо-таки невозможно.

Трейси, близкая подруга Колби, утверждала, что нет смысла терять время попусту, пытаясь перевоспитать бойфренда. И уж совсем зряшное дело — выходить замуж в расчете, что когда-нибудь удастся перевоспитать мужа. Мир устроен по-другому.

Последней соломинкой оказалось решение Магнуса сходить к своему шефу и рассказать ему насчет продажных коллег. Спору нет: поступок честный и благородный, но ведь тупой! Бостон уже не такое гнездо коррупции, как, скажем, лет двадцать назад, однако всякий донкихот, решивший объявить войну истеблишменту, никогда не сможет стать его частью.

В компании, где работала Колби, было принято не задавать лишних вопросов и закрывать глаза на кое-какие сомнительные вещи. Иначе нельзя, если ты хочешь добиться успеха, особенно в таком бизнесе, как сбыт медицинского оборудования. Задача Колби как раз в том и состояла, чтобы защитить родную фирму от всяческих судебных тяжб, а вовсе не в искоренении всеобщей бесчестности.