Вероника Руа - Знак убийцы

— Так вот, согласно нашим сведениям, речь скорее всего идет о каком-то метеорите типа хондритов. [17] Название группы каменных метеоритов. Следовательно, такого рода экземпляры хранились не в галерее палеонтологии и не в зале сравнительной анатомии, где было обнаружено тело.

— И что это означает? — с тревогой спросил директор, которого начинал беспокоить такой оборот дела.

— Что автор содеянного принес предмет, о котором идет речь, с собой. Согласно нашему расследованию, об исчезновении этого метеорита из коллекции было заявлено неделю назад. Хранитель господин Кирхер только что информировал об этом одного из наших коллег.

— Конечно, это досадно, — согласился Мишель Делма, — но, видите ли, в «Мюзеуме» постоянно исчезает большое количество экспонатов, а потом они находятся. У нас мало места, и некоторые комнаты иногда превращаются во временные склады, для которых они вообще-то почти не предназначены.

— То, к чему я клоню, — сказал комиссар Руссель, который становился все более и более задумчив, — это заключение, которое только что передал мне судебно-медицинский эксперт, о вскрытии тела профессора Хо Ван Ксана, погибшего на прошлой неделе.

— Не возвращайте меня к этому ужасному воспоминанию, — простонал Мишель Делма.

— Так вот, выяснилось, что смерть профессора Хо Ван Ксана вызвана не только взрывом. Теперь установлено, что жертве сначала был нанесен смертельный удар каким-то предметом.

— Вы хотите сказать…

Делма не осмелился закончить фразу. Лейтенант Вуазен взял это на себя.

— …что профессор Хо Ван Ксан был убит.

— И по всей вероятности, с помощью того же самого метеорита, который послужил для убийства профессора Эльбер, — добавил Руссель. — Судебный эксперт утверждает это с достоверностью почти стопроцентно.

Директор «Мюзеума» потрясенно уставился на комиссара Русселя.

Что касается Леопольдины, то она смогла сказать юному лейтенанту Коммерсону лишь то немногое, что сама видела и слышала: о репетиции хора, о криках Питера Осмонда, о том, как она бежала по коридорам и как увидела тело Аниты Эльбер. Она также описала позу американца: он стоял, прислонившись к шкафу, метеорит лежал у его ног. Аниту Эльбер она знала лишь по имени и никогда не разговаривала с ней.

Теперь возникает вопрос: почему Леопольдина не сказала полицейскому о том, что профессор Осмонд снял бирку, которая свисала с пальца ноги жертвы? Была ли она еще в шоке? Хотела ли сама понять его поступок, прежде чем выдвинуть обвинение, которое в такой ситуации могло обернуться крайне тяжелыми последствиями? Тайна. Во всяком случае, самое меньшее, что можно сказать это то, что американский ученый проявил невероятное хладнокровие. И тем более Леопольдина не упомянула о ссоре, которая за несколько часов до этого произошла между Анитой Эльбер и Аланом, молодым служителем зверинца. Она просто забыла о ней? Сочла Алана неспособным на такой поступок? Предпочла говорить как можно меньше, чтобы не оказаться втянутой в это грязное дело? Или у нее были другие мотивы, менее благовидные?

Хранитель коллекций Иоганн Кирхер не оказал большой помощи в расследовании. Он повторил то же, что сказала Леопольдина: профессора Аниту Эльбер он знал лишь понаслышке, и этого ему вполне хватало. Во всяком случае, хотя сам он признанный ученый, с научными сотрудниками у него контакты были минимальны, ведь Кирхер в «Мюзеуме» для того, чтобы привести в порядок коллекции. Впрочем, в рамках этой работы один специалист, занимающийся метеоритами, профессор Жорж Мюлле, поставил его в известность о пропаже одного.

А вот американцу пришлось объяснять свои злоключения: почему он прошел в здание не через главный вход, а через дверь, оставленную открытой, несомненно, убийцей; подробно рассказать, как он блуждал по галерее палеонтологии, как прошел в полуподвал и случайно обнаружил ужасную картину. Он не постыдился сказать, что эта сцена потрясла его до такой степени, что он принялся кричать и звать на помощь. Очевидно было, что Аниту Эльбер он не знал по той простой причине, что прибыл в Париж лишь этим утром.

Необходимо отметить два главных момента: что его блуждание по галерее палеонтологии продлилось двадцать минут между восемью и девятью часами и что он ни словом не обмолвился о бирке, которую обнаружил на большом пальце ноги жертвы. Протоколы категоричны на этот счет.

Главные действующие лица этой истории провели остаток ночи в возбуждении. Леопольдина, к примеру, не сомкнула глаз. Она пыталась углубиться в роман, но ее разум не воспринимал слов — так колесико скользит без передышки на зубчатой передаче. Одна в темноте, она снова и снова видела бездыханное тело Аниты Эльбер и американца, украдкой снимающего смертную бирку. А Питер, наоборот, свалился от усталости, но сон не принес ему отдохновения, ему виделись кошмары; вспомним в его оправдание, что перед тем он провел бессонную ночь, да и день оказался для него морально тяжелым. Итак, в лаборатории только отец Маньяни в это утро выглядел вполне бодрым.

Атмосфера была довольно тягостная. Леопольдина продолжала свои библиографические изыскания, священник, потрясенный трагедией, о которой ему рассказал Питер Осмонд, выстраивал полученные данные на своем компьютере, а американский профессор манипулировал с метеоритом, что лежал под стерильным стеклянным колпаком. Просунув руки в специальные отверстия, он производил зондаж внутренней части метеорита, с необычайной осторожностью скобля ее в самой середине, чтобы извлечь крохотные частички и положить в чашки для культуры микробов.

С целой пачкой листков Леопольдина подошла к нему и положила на видное место статьи, которые она только что вытащила из принтера. Питер Осмонд коротко улыбнулся, не отрываясь от работы.

— Oh thanks, [18] спасибо (англ.). Леопольдина. Хорошая работа.

Леопольдина сказала тихо, так, чтобы ее не услышал отец Маньяни:

— Похоже, вы любите окружать себя множеством источников…

— Это моя работа, — ответил американец. — Мне надо быть в курсе последних открытий в моей области. Я должен быть неукоснительно точным, иначе мне не удастся ничего доказать с уверенностью.

Леопольдина посмотрела ему прямо в глаза:

— А что вы пытаетесь доказать в случае с Анитой Эльбер? Вам не в чем себя упрекнуть.

Осмонд понял намек. Не прерывая своей работы, он склонился, чтобы прошептать ей на ухо:

— Это не то, что вы думаете. Я хочу понять, зачем эту штуку оставили на виду.

— Это дело полиции, профессор.