Вероника Руа - Знак убийцы

— Лоранс… Зачем?

Но она, казалось, не слышала и легко коснулась губами его шеи, шепча: «Затем, чтобы было очень-очень хорошо…» Если бы Питер Осмонд решил не заходить дальше, он не продемонстрировал бы это с большим умением. Он держал руки, не касаясь своей подруги, не оставляя своего стакана с виски.

— Официально я еще женат…

Но Лоранс уже скользнула руками ему под майку и ласкала его спину.

— Ты женат совсем чуть-чуть… Ты же сказал мне, что вы расстались…

— Это правда, но…

Рука Питера, в которой он держал стакан, как нельзя кстати наткнулась на какую-то мебель. Теперь Осмонд был полон желания найти путь к бедрам Лоранс, однако все же предпринял последний весьма слабый отвлекающий маневр.

— Лоранс… Это не имеет будущего…

Но соблазнительница знала свою власть. Она откинулась назад, открывая пышность своего декольте и медленно проводя ногтями по его спине. Эта ласка, как всегда, произвела должный эффект. Словно электрический разряд пробежал по всему телу Питера. Он схватил ее и страстно поцеловал. Через несколько секунд они уже срывали одежды, направляясь к кровати.

То, что произошло далее, достаточно говорит само за себя и не требует нескромных комментариев. Бесстрастный и объективный наблюдатель ограничится констатацией факта, что процессы обольщения, которые определили флирт Леопольдины Девэр и Иоганна Кирхера, с одной стороны, и единение Лоранс Эмбер и Питера Осмонда — с другой, следовали разными путями, и мы можем только восхищаться разнообразием человеческих отношений. Тем не менее он отметит, что этот разгул страстей произошел в обстановке, отмеченной серией насильственных смертей. Нужно ли видеть в этом простое совпадение или же эффективную причинную связь? Близость смерти сказалась на половых отношениях этих человеческих существ?

Мы должны предположить, что этот вопрос, если отрешиться от сентиментальности, оказывается чертовски дарвиновским.

Двое мужчин вполголоса беседовали в зале Теодора Моно. Если судить по их виду, можно было бы поклясться, что они собирают свои личные вещи, чтобы покинуть это место. Именно тем и занимались Питер Осмонд и отец Маньяни. Но, разбирая и раскладывая свои записи, сделанные в процессе исследований, они еще и вырабатывали настоящий план битвы.

— Я знаю немного больше об этом Иве Матиоле, — проговорил священник. — Он учился в Соединенных Штатах, если точно — в Остинском университете в Техасе. Был блестящим студентом.

— А потом?

— Окончил лучшим из своего выпуска семьдесят девятого года, несколько лет преподавал в Остине, потом, в восемьдесят восьмом, вернулся во Францию. Был назначен на должность сначала в Монпелье, потом, в девяносто втором году, в Лионе. С девяносто пятого преподавал в Париже, в Дофине. А потом он утратил свой престиж в университетской среде.

— Вы на редкость хорошо осведомлены, Марчелло.

Священник скромно улыбнулся.

— Мы имеем доступ ко многим источникам. Скажем так: сотрудничество между Ватиканом и французским государством оказалось эффективным.

— И тем не менее я не ожидал такого от вас…

— Все каналы информации ведут в Рим, Питер. В данном случае они стали для нас ценной помощью.

— Что вы хотите сказать?

— Ив Матиоле близок к одной евангелистской церкви, к храму Клер-Вуа. Эта церковь славится своими тесными связями с самыми ярыми приверженцами традиций, с протестантскими кругами, а именно с американскими.

— Of course! В восьмидесятом году Остинский университет находился в центре многих научных споров. Там некоторые ученые тоже решили оспорить в суде правомерность преподавания эволюционных теорий.

— Верно. Смута продлилась несколько лет, пока Верховный суд не вынес решение в пользу сторонников Дарвина. Но я обнаружил другое. И это наверняка вас заинтересует. — Отец Маньяни порылся в своих бумагах — в тех, что он уже разобрал, — и протянул Осмонду листок. — Взгляните, кого я отыскал среди бывших учеников Матиоле в Остине.

Осмонд застыл от удивления.

Леопольдина в последний раз оглядела свою прическу и макияж в зеркале туалетной комнаты библиотеки. И с непринужденным видом легким шагом направилась к выходу.

Погода была прекрасная, словно лето не хотело сдавать позиции, и она была так счастлива, когда Алекс, увидев ее в то утро, сказал: «О, да ты влюблена!» И правда, она не могла этого скрыть, снова и снова вспоминая те поцелуи, те ласки, потом ту романтическую прогулку по улицам Парижа до самого мыса острова Сен-Луи, игру огней в Сене. Он проводил ее до дома и, как галантный кавалер, ничего не потребовал большего. Неужели Леопольдина отказала бы ему, но ей хотелось, чтобы их сближение проходило не так стремительно. У них есть время узнать друг друга. Это только обострит их желание.

Сославшись на срочную работу, она отлучилась. Прошла через галерею эволюции, где уже толпилось много туристов, и, войдя в величественное здание, взяла направо, туда, где располагалась администрация. В конце коридора она увидела бронзовую табличку: «Главный хранитель». Глубоко вздохнув, она постучалась.

С колотящимся сердцем Леопольдина вошла в кабинет. Иоганн Кирхер сидел за письменным столом с прозрачной столешницей, покоящейся на искусно изогнутых спиралью металлических трубах. Справа — шкафы с книгами, все — по истории наук, слева — полки, где чучело рыси соседствовало с аметистом самой чистой воды и маской аборигена. Здесь гармонично соседствовали дерево и сталь, искусство и наука, создавая ощущение порядка, ясности и уравновешенности.

Иоганн Кирхер поднял глаза от книги и холодно спросил ее:

— Чем могу служить вам, мадемуазель?

Она была обескуражена. Она-то вообразила себе такое… Тридцать шесть возможных сцен после того, что произошло в галерее минералогии… Но только не это замкнутое лицо, не этот холодный взгляд…

— Э-э… Я… я хотела сказать вам…

— Я вас слушаю.

Растерявшись от холодности Кирхера. Леопольдина приняла деловой тон и спешно придумала:

— Да, я хотела… я хотела спросить вас… о том чемодане, вы помните, я говорила вам о нем в хранилище…

Иоганн Кирхер не спеша поднялся, подошел к окну и погрузился в созерцание Ботанического сада.

— И что?

— Я хотела узнать, нашли ли вы его… Потому что я изучаю документы, которые сопровождали его, и…

— И?

— Я почти убеждена, что этот чемодан принадлежал Тейяру де Шардену. Или был предназначен для него… В общем, что он имеет отношение… к нему.

Леопольдина мягким шагом подошла к окну. И так как он никак на это не отреагировал, она решилась положить руку на его предплечье.