Вероника Руа - Знак убийцы

— Хорошо, согласен, — сказал Руссель. — Они все собрались в воскресенье утром в протестантском храме. Это не преступление, насколько я понимаю! Я не могу арестовать их только потому, что они исповедуют свою религию!

— Вы должны понять, комиссар, — вмешался отец Маньяни, — что эти религиозные движения не отступают ни перед чем, чтобы протолкнуть свои идеи. Они утверждают, что христианская цивилизация в опасности. И следовательно, считают себя единственными законными защитниками. И если они прибегают к силе, то лишь потому, что, мол, это их единственный выход. Сам Иисус разве не прогнал торговцев из храма бичом? Они считают себя как бы вооруженной рукой Христа.

— Согласен, святой отец, — сказал Руссель. — Но теперь вы можете мне сказать, кто из них совершил эти убийства?

— Минутку, — вмешался Осмонд. — Те, кого вы видите здесь, — это мозговой центр. Но не исполнители. Мы точно уверены в одном: их убийца знает «Мюзеум» как свои пять пальцев. А теперь Марчелло Маньяни и я можем сказать еще одно: это ученый.

— Эта серия убийств подчиняется определенной логике, — дополнил священник. — Логике одновременно научной и символичной. Каждое убийство предназначено для того, чтобы заставить нас задуматься над одним основным учением: теорией эволюции Дарвина.

— Дарвин — главный враг креационистов! — воскликнул Осмонд. — Человек, который разрушил все библейские объяснения о творении мира! Это Дарвин под прицелом! «Мюзеум» лишь витрина для убийцы!

Лейтенант Вуазен, обычно равнодушный, привскочил:

— Витрина? Он мнит себя в магазине?

— Нет, он мнит себя в выставочном зале и обращается ко всему миру. Я убежден, что эти убийства относятся к двум категориям: убийства из принципа и убийства по обстоятельствам. Но у всех есть одно общее: они являются частью большого плана по сокрушению теории Дарвина.

— Это бред! — воскликнул комиссар Руссель.

— Для нас — да, — сказал отец Маньяни. — Но убийца уверен, что выполняет миссию, возложенную на него Богом. Вот это вы должны признать.

Трое полицейских недоверчиво переглянулись.

— Все начинается с убийства Хо Ван Ксана, — продолжил Осмонд. — Банальная утечка газа? Не только. Прежде всего мы знаем, что Хо Ван Ксан, перед тем как взрыв разворотил весь его этаж, был оглушен в своей лаборатории. Если б его хотели просто убить, хватило бы удара по черепу. Ясно, что взрыв был чисто символический: убийца на свой манер иллюстрировал Большой Взрыв, который положил начало процессу эволюции. Сильный взрыв следует за катастрофой: вот к чему ведут ваши нечестивые теории, кажется, говорит он нам.

— Взрыв может многое означать в науке, — сказал лейтенант Коммерсон. — Какой-нибудь химический опыт базируется на сгорании…

— Но есть и дополнительные знаки, и это ведет нас ко второму убийству, — сказал отец Маньяни.

— Метеорит, — вмешался лейтенант Вуазен.

— Точно, — кивнул Осмонд. — Метеорит послужил орудием и в случае с Хо Ван Ксаном, и в случае с Анитой Эльбер. Метеорит, который возвращает нас к космическому пространству, то есть к Большому Взрыву.

— Заметьте также, что именно метеорит привел нас, профессора Осмонда и меня, в «Мюзеум», — добавил священник на всякий случай. — В глазах наших недругов кража этого метеорита была необходима.

— Хорошо, но какой символ был в смерти Аниты Эльбер? — с беспокойством спросил комиссар Руссель. — Надо быть сумасшедшим, чтобы сотворить такое.

— Напротив! — воскликнул Осмонд. — Профессор была очень близка к научной школе, называемой «социобиологией»: селекция индивидуумов по генам. Это в чистейшем виде дарвинизм, селекция в природе, восходящая до уровня человеческого общества.

— Евгеника, если я не ошибаюсь, — вставил слово Коммерсон.

— В конечном счете действительно евгеника: ликвидация индивидуумов, биологически несообразных. В общих чертах, можно сказать, что человек обладает правом на жизнь и смерть других людей, включая аборт. Абсолютное отрицание Божественного завета и шестой заповеди: «Не убий».

— Но ее убили, — заметил лейтенант Вуазен.

— С добрыми намерениями, если позволите так выразиться, — сказал отец Маньяни. — Согласно фундаменталистам, справедливо убить убийц, пока они не добрались до других человеческих жизней, иными словами — защитников абортов. По всей видимости, Анита Эльбер принадлежала к их числу.

— Произведя это своего рода вскрытие, — продолжил Осмонд, — убийца показал нам, к чему сводится человеческое существо, когда его рассматривают как простое биологическое тело. К потенциальному трупу. Анита Эльбер была перенесена в галерею сравнительной анатомии с очень явным намерением, к которому я вернусь позже, и там хладнокровно изуродована. А потом около нее оставили метеорит с целью подчеркнуть мотив преступления.

Комиссар прикурил сигарету от окурка предыдущей, что было знаком усиленной умственной деятельности, выпустил струю дыма и поудобнее уселся в кресле.

— Допустим, что так, но я не вижу, что конкретно мы можем извлечь из этих убийств. Я не слишком верю в немотивированное преступление.

— Помимо символа, есть еще и цель: Научное общество, в котором Хо Ван Ксан был одним из самых почетных членов. В случае с Эльбер можно думать о ее должности советника Комиссии по разработке школьных программ. Я не принадлежу к числу людей, которые верят в совпадения.

— Я тем более, — согласился комиссар Руссель. — Но вы мне говорили об убийствах из принципа и убийствах по обстоятельствам.

— Сейчас я поясню. Третье убийство — служитель зверинца Алан.

— Вы считаете, следовательно, что это не было несчастным случаем? — спросил лейтенант Вуазен.

— Нет, нужно было избавиться от неудобного человека. Почему? — Все трое внимательно внимали словам Осмонда, который пояснил свою мысль: — Я убежден, что Алан был использован убийцей для грязной работы. Мы знаем, что он какое-то время уже употреблял наркотики в виде токсичных растений, украденных для него в гербарии. Очень действенные, которые полностью подавляли его волю. Взамен убийца потребован от него кое-какие услуги.

— Например.

— Сунуть записку в карман Аниты Эльбер. Но очень многие в тот день были свидетелями размолвки между ними в столовой. Возможно, убийца воспользовался этой ссорой и через Алана подкинул ей записку с просьбой прийти в галерею сравнительной анатомии.

— Это несколько легковесно, — сказал Коммерсон.

— Есть и другое, и я сейчас представлю вам доказательство. — Осмонд достал из кармана бирку: — Вот что было привязано к большому пальцу тела Аниты Эльбер. Это используют в моргах для идентификации трупов. Но к этой бирке прилипли шерстинки какого-то животного.