Артур Омре - Риф Скорпион (Сборник)

— Не берусь утверждать, — сказал он, — но, похоже, ее трогали.

Он проверил рюмки, принюхался к одной, поставил рядом с бутылкой.

— Она нуждалась в глотке спиртного, — заключил Вебстер.

После чего приступил к методичным действиям. Достал из портфеля нужные принадлежности, посыпал порошком бутылку и рюмку, внимательно изучил результат.

— Она была в перчатках, — заключил он. — Что ж, дамы не выходят из дома без перчаток, во всяком случае, в такую погоду. Но ведь не за тем же она приходила сюда среди ночи, чтобы только выкурить сигарету и выпить рюмку «Наполеона». Давай-ка и мы согреемся. Ник Картер. Наследники не пострадают. В погребе полно бутылок.

— Странно, что он не составил завещания перед тем, как покинуть сей славный мир.

— О, в этом деле все выглядит необычно. Наверно, он был в отчаянии, и… Уж не думаешь ли ты, что у фрекен Энген примерно такой размер ботиков? Ладно, придется тебе проверить. И обувь фру Стефансен тоже. Надо думать, не меньше полумиллиона женщин в этой стране носят ботики этой фирмы, так что вряд ли клеймо нам что-нибудь даст.

Вебстер прислушался. Дорогу возле завода внизу осветили фары автомобиля, который стремительно удалялся в сторону Фредрикстада.

— Пойдем-ка лучше вернемся домой, прежде чем фру Эриксен примется варить кофе, — сказал он.

Расправил плечи и зашагал, рослый, крепкий, к выходу, сопровождаемый молодым Ником Далом.

После завтрака они в гостиной Ника обсудили ситуацию. Ник брался в несколько часов управиться с решением вопроса о ботиках.

— Черт возьми, — выпалил вдруг Вебстер. — Мы должны принимать в расчет трех дам. Может быть, фрекен Харм тоже носит теплые ботики. Как я мог забыть про автомобиль! Мы могли бы перехватить его, если бы вовремя позвонили.

Они продолжили беседу.

— Если только тут не замешана какая-нибудь четвертая дама, — заметил Вебстер. — Такая возможность не исключена, хотя вероятность невелика. Действуй, Ник Картер.

В тот же вечер Ник Дал смог сообщить следующие малоутешительные сведения:

— Все три дамы носят теплые ботики тридцать восьмого размера одной и той же фирмы. Ни одна из них не пристрастна к алкоголю, но не прочь выпить рюмочку в хорошем обществе и выкурить сигарету.

Насколько удалось выяснить Далу, они ночью были дома. После двух часов ночи ни из Фредрикстада, ни из Сарпсборга не выезжали такси. У одного из друзей фрекен Харм есть собственная машина, но она оставалась в гараже, никуда не выезжали и таксисты из окрестных селений.

— Ты действовал осторожно?

— Они даже не подозревают о моих исследованиях, — ответил Ник.

Всю следующую ночь они дежурили вместе, однако ничего не происходило. Вебстеру надо было возвращаться в столицу, его ждали срочные дела. Перед отъездом он тщательно проинструктировал Ника Дала.

В поезде он малость повздорил с одним пожилым господином. Тот утверждал, что трамваи никак не могут заменить поезда. Вебстер никогда не ссорился с людьми, кроме тех случаев, когда заходила речь о преимуществе трамвая перед поездом. Тут он способен был прийти в бешенство.

Разве не ясно, что с трамваем все проще и удобнее? Можно обойтись без этих сложных сигнальных систем. И без многих дорогих электровозов.

Людям не надо будет ломать голову над расписаниями поездов, понадобилось тебе побывать в Хамаре, или Конгсберге, или Бергене, каком другом городе — садись в любое время на трамвай и поезжай.

Большие удобные трамваи с мягкими сиденьями, как в поездах-экспрессах, но только один вагон и прицеп для багажа. В свой черед — специальные, почтово-багажные трамваи, а также товарные, помимо ночных перевозок.

У Вебстера в уме все было разработано, и он мечтал стать диктатором — но только в области железнодорожного сообщения, которое он называл железнодорожным разобщением.

От Ника Дала регулярно поступали еженедельные рапорты. В пятом рапорте он доносил:

«В шесть часов вечера в субботу сюда приехал на автобусе студент Арвид Стефансен. Остановился у матери, в воскресенье в восемь вечера уехал на автобусе обратно.

Вчера приезжал с адвокатом двоюродный брат Холмгрена. Они осматривали дом. Их сопровождал десятник Якобсен. Ничего необычного. Я слежу.

Фрекен Энген раза два посещала кладбище. Она теперь ходит туда поздно вечером. Я на территорию не захожу. Слишком светло при луне.

Сегодня утром фру Стефансен ездила в Фредрикстад за покупками. Зашла вместе с фрекен Харм в кондитерскую, отведали пирожные.

Этта пишет, обещает проведать меня в субботу. Она умеет держать язык за зубами, к тому же считает, что тут я занимаюсь только фотографией. Собираюсь выделить денег на летнее платье для нее, обращусь к фру Стефансен, чтобы та сшила его. Красивая женщина, верно? Этта не любит платья частного пошива.

Несколько дней назад купил бутылку „Наполеона“. Отличный напиток. Фрекен Энген охотно выпила рюмочку к кофе. Сразу доложила, что таким же коньяком их потчевал Холмгрен, так что тут я пока топчусь на месте. Вы уж там проколите нарыв поскорее, если он вообще существует.

Частенько заглядывает почтмейстер. Мы славно проводим время, играем в карты. Толковый малый. Он поддерживает версию самоубийства. Мне кажется, он недолюбливал Холмгрена. Называет его прожигателем жизни. Намекает на то, что Холмгрен покончил с собой потому, что схватил в Париже венерическую болезнь».

В тот же день у Вебстера был разговор с шефом уголовного розыска. Дескать, прокурор считает, что следствие слишком уж затянулось, дело ведь совершенно ясное. Вебстер сказал, что не стоит спешить. Следует повнимательнее изучить отчетность. Попросил шефа уговорить прокурора.

— Попробую, — сказал шеф. — Потянем еще три-четыре месяца, а там начнутся каникулы суда присяжных.

На том и договорились. И прокурор дал согласие на отсрочку по ходатайству полиции.

Вебстер тер свою лысину и думал о кругленькой сумме и об этом упрямце Стефансене. Он не видел никакого просвета.

В начале апреля Вебстера навестил студент Арвид Стефансен. Вебстер встретил его приветливо, но был скуп на слова. Арвид Стефансен выглядел бодро, держался смело — этакое свежее дыхание весны в пыльном кабинете полицейского управления.

— Желаете сообщить что-то, молодой человек?

Арвид Стефансен пригладил густую темную шевелюру, выпятил подбородок. Он явно желал что-то сообщить.

Студент Стефансен несколько раз навещал свою мать, последний раз — два дня назад. Она была совершенно уверена, что отец ни в чем не виновен.

— Мама — женщина с характером, — говорил он. — И неглупая. Похоже, нервы немного сдают из-за этой истории. Нет, она, конечно, понимает, что следствие должно быть доведено до конца.