Артур Омре - Риф Скорпион (Сборник)

Слегка покачиваясь от слабости, я остановился у ее койки и любовался ее прекрасным широкоскулым скандинавским лицом, длинными ресницами. Волосы у нее были в ужасном беспорядке. Я опустился на колени и стал вынимать из них заколки, потом расстелил волосы на подушке: так они, наверное, быстрее высохнут.

Она открыла глаза и посмотрела на меня.

— Один ты бы добрался до берега.

— Одному мне некуда идти, — сказал я.

— Мне тоже, — прошептала она.

Я наклонился и поцеловал ее. И сразу почувствовал, что не могу больше противиться усталости. Свалился на другую койку и заснул прежде, чем моя голова коснулась подушки.

Проснулся я от того, что Барфилд тряс меня за рукав.

— Проснись и пой, Мэннинг, — сказал он. — Баркли желает тебя видеть.

Я вспомнил события прошлой ночи и вновь ощутил горечь поражения. Сел на кровати. Все тело ныло, трусы были все еще влажные от морской воды.

— Который сейчас час?

— Четыре. Ты продрых десять часов.

— Ладно, можешь вычесть из моего жалованья.

Я пошарил на полке над койкой и нашел пачку сигарет и спички. С наслаждением закурил. Шэннон все еще спала на другой койке, по-прежнему закрытая до шеи простыней. Похоже, она ни разу не шевельнулась во сне.

Барфилд отступил назад и прислонился к шкафчику. Он был без рубашки. Похоже, снял он ее давно, потому что уже успел обгореть на солнце везде, где не был покрыт волосами. Я подумал: «Интересно, где второй пистолет?» И решил, что оба пистолета, наверное, у Баркли. Не такие они дураки, чтобы где-то прятать второй пистолет. Барфилд был великолепно сложен: плечи, как у лесоруба, вес — фунтов на пятнадцать — двадцать больше, чем у меня. Координация движений у него отменная, и двигался он необычайно легко для человека, весящего много больше двухсот фунтов. Ясно, что в драке он меня одолеет. В любом случае кому-то из нас не поздоровится. Он и раньше получал травмы. Нос у него был сломан, просто-таки расплющен, бровь рассекал беловатый шрам. Взгляд его серых глаз был самоуверен и чуть тяжеловат. Его волосы казались почти белыми, во всяком случае, по контрасту с загаром на его грубом лице.

Я затянулся еще раз и скользнул взглядом по его изуродованному лицу.

— Боксером был? — спрашиваю.

— Баловался в колледже.

— В футбол тоже играл?

Он равнодушно покачал головой.

— В футбольную команду они нанимали профи.

Шэннон лежала на спине. Ее лицо было повернуто в сторону. Волосы струились по подушке серебристым потоком, под простыней угадывались очертания груди. Барфилд уставился на нее, потом говорит:

— Что за фигура!

— Что же ты не сдернешь простыню? — спросил я. — Она же спит.

Он пожал плечами.

— Ты жутко утомляешь. В этом ты просто мастер.

— Идея этого круиза принадлежит не мне, — сказал я. — Вы что, думали, я у вас тут буду массовиком-затейником?

— Слушай, ты бы оторвал задницу от койки. Пора на палубу.

— Принято к сведению, — говорю, — можешь идти.

По выражению его физиономии было видно, что он вне себя от злости, но он и шага не сделал в моем направлении. Наверное, Баркли прочел ему лекцию о том, что капиталовложения надо беречь и поэтому нельзя давать себя спровоцировать на драку. Ситуация может выйти из-под контроля, а Баркли нужно, чтобы его пассажиры пожили еще немного. Так или иначе, Барфилд повернулся и вышел.

Я зашел в кормовую часть каюты и достал из сумки рабочие брюки и шлепанцы. Потом посмотрел на себя в зеркальце, висевшее на переборке: веки опухли от сна, к тому же я зарос щетиной. Вообще мой вид соответствовал самочувствию: выглядел я паршиво. Положив в карман пачку сигарет и спички, я вышел на палубу.

— Добрый день, Мэннинг, — сказал Баркли. — Вам лучше?

— Я отдохнул, — отвечаю. — Вас сменить?

Он покачал головой. Одет он был, как и раньше, только галстук снял, видимо, решив, что на яхте можно позволить себе такую вольность в одежде. В обоих боковых карманах твидового пиджака угадывались очертания пистолетов. Лицо у него порозовело от солнца и покрылось короткой щетиной.

— Нет, — сказал он. — Утром Барфилд ненадолго сменял меня. Вы можете заступить в шесть часов. Я хотел поговорить с вами о еде. Вы умеете готовить?

— Немного.

— Приготовьте, пожалуйста, что-нибудь, хотя бы бутерброды и кофе. И позовите миссис Маколи. Скажите ей, что часов в пять мы будем обедать и заодно обсудим наши дела.

— Обсудим наши дела?

Он насмешливо поднял брови.

— Да. Мы намерены наконец-то заняться тем пустячным дельцем, ради которого мы здесь. Я имею в виду местонахождение самолета. Если, конечно, вы не планируете дополнительных заплывов. До берега отсюда пятьдесят миль, так что ей не стоит брать с собой на палубу спасательный пояс.

Я затянулся в последний раз и бросил сигарету за борт.

— Видите ли, она потеряла спасательный пояс сразу, как попала в воду. Она не надеялась добраться до берега. Хотела покончить с собой, только бы не возвращаться сюда.

— Очень трогательно, — сказал он. — Только вы обратились не по адресу: благополучие миссис Маколи меня не волнует.

Барфилд воздел руки и при этом пожал плечами, по-клоунски изображая сочувствие:

— Надо же, как жесток этот мир!

— Мне надо сказать вам еще кое-что, — продолжал я, не обращая внимания на Барфилда. Рано или поздно они все равно догадаются об этом, так почему не начать их готовить прямо сейчас? — Вам не найти этот самолет. Она сказала мне, что сообщил ей Маколи. С такими сведениями и Тихоокеанский флот не отыщешь, не то что самолет.

Он пожал плечами.

— А мы и не надеемся на быстрый результат. С первого раза она, может, и не скажет правду, а вот со второго-третьего…

Я испугался, хоть и постарался ничем не выдать этого. Это было как раз то, чего я все время боялся. Они не представляли себе, сколь точная информация требуется, чтобы отыскать что-либо на бескрайних просторах залива. Сведения из вторых рук просто не могут быть достаточно точными. В случае неудачи у них будет только одно объяснение: она хочет присвоить их дурацкие алмазы и поэтому водит их за нос.

— Предположим, у вас упали за борт часы, где-то по пути от буя сюда. Вы не знаете, где именно это случилось. Вы бы стали их искать?

— Самолет гораздо больше часов, старина, — ответил он. — К тому же Маколи точно знал, где он затонул, иначе он бы не пытался нанять водолаза. Но довольно об этом. Обсудим этот вопрос, когда придет миссис Маколи. Хорошо?

Я повернулся и спустился в каюту. Спорить с ним было бесполезно. Я отодвинул занавеску и подошел к ее койке. Она мирно спала, чуть раскрасневшись от жары. Я тихо позвал:

— Шэннон.

Она не пошевелилась. Тогда я коснулся ее руки. Она открыла глаза и посмотрела на меня с выражением недоумения на лице. Потом оглядела каюту и сразу вспомнила весь этот ужас. На секунду она, видно, потеряла самообладание, но тут же взяла себя в руки.