Артур Омре - Риф Скорпион (Сборник)

— Вы нашли это в вещах Бенте? — Я полистал красочное издание. — Точно. Та самая. С мюнхенскими знаками. Это она запомнила номер. Я знаю только, что машина стояла там перед тем, как мы столкнулись, и что ее уже не было, когда я очухался. И я совершенно уверен, что это была модель 190 Е. В любой момент берусь распознать все марки, какие продаются в Норвегии.

— Ты видел, сколько человек сидело в машине? — спросила Ингер Сков.

— Один. Если был еще кто-то, то он прятался между сиденьями.

— Ты смог бы опознать этого человека? Это был мужчина или женщина?

— Нет, опознать не смогу. Я видел только смутные очертания чьего-то затылка. И не скажу — мужчина то был или женщина. По мне, так это мог быть шимпанзе.

— А Бенте заключила, что за рулем сидел террорист? — торопливо спросила Ингер Сков.

Похоже было, что она верит моему рассказу.

— Ну да, — ответил я. — Без причины никто не уедет с места происшествия, пусть даже все свелось к столкновению двух велосипедистов, И если в машине в самом деле сидел террорист, он не мог рисковать, что его запомнят два случайно оказавшихся поблизости норвежца.

— Ладно, — сказал Морюд. — Если все было так, как ты рассказываешь, у нас, во всяком случае, появился какой-то след — номер машины.

— А вот и нет, — возразил я.

Все трое озадаченно уставились не меня, Я же не менее озадаченно смотрел на рекламную брошюру «Мерседес-Бенц», а точнее, на изображение светлого «мерседеса», который ехал навстречу фотографу сквозь завесу серо-голубого дождя.

Я положил брошюру на стол.

— Одно из двух, — сказал я. — Либо у террориста случайно оказалась та самая машина, которую отдел сбыта использовал для рекламы, либо он пользовался белым «мерседесом 190 Е» с фальшивыми номерными знаками и у него есть эта брошюра.

Наклонясь над столом, они своими глазами убедились, что машина на фотографии снабжена номером М-Игрек-Игрек 4586. Морюд полистал желтый блокнот.

— Точно, — сказал он. — Именно этот номер она записала. Это одна из ее последних записей.

Он отложил блокнот и продолжал:

— Но это не доказывает правильности ее версии. И тем более не доказывает, что ее убил международный террорист. Номерные знаки еще ничего не объясняют. Я отвечаю за это расследование, и, на мой взгляд, все версии такого рода — только плод буйной фантазии. В губернии Трёнделаг мотивы убийства совсем другие и куда более прозаичные.

Внезапно он повысил голос:

— Что ты вчера вечером делал на улице Фрама?

— Я не знал, где она живет, и пытался выяснить.

— Выяснил?

— Нет.

— Что ты делал сегодня ночью?

— Спал.

— У тебя ведь ночное дежурство?

— Во-первых, я дежурю не каждую ночь, во-вторых, как раз вчера я поменялся с моим товарищем.

— Почему?

— Спроси об этом Вегарда, это ему зачем-то понадобилось. Однако вряд ли для того, чтобы дать мне возможность пришить Бенте.

— Шутки тут неуместны. Ты видел ее вчера вечером?

Мне не нравился оборот, который приняло наше собеседование. Не потому, что этот полицейский явно подозревал меня, а потому, что он упорно не хотел видеть того, что мне представлялось важнейшими нитями в этой абсурдной истории. Меня трудно разозлить, но сейчас я почувствовал, что в крови прибавляется адреналина.

— Послушай, — сказал я. — Допустим, что мотивы для убийства Бенте были чисто местными и прозаическими. Преступник избавляется от опасного свидетеля — куда уж прозаичнее. Лично я отнюдь не собираюсь вмешиваться в дела полиции. Но обрати внимание: именно этим занималась последние трое суток эта особа. Причем она сунула свой нос сразу в два различных дела. Оба связаны с убийством. Возможно, она действовала вслепую, похоже на то. И нет никакой уверенности, что она до чего-то докопалась. Но суть ведь не в этом. Важно другое — что думает убийца о результатах ее поиска. Человек, который раскроил череп Марго Стрём и похоронил ее в силосе в Грютботне, — мерзавец. Организатор покушения на министра обороны Солсбери тоже мерзавец. В обоих случаях есть основание опасаться за жизнь человека, в чьих действиях этот подлец усмотрит угрозу для себя. Черт подери, до тебя так и не дошло, что девушка была испугана, когда звонила мне вчера вечером?

Морюд спокойно посмотрел на меня.

— Ладно, — сказал он. — Возьмем за основу твои предпосылки. В таком случае у меня к тебе вопрос: ты ведь занимаешься альпинизмом?

— Да, — ответил я. И вспомнил вдруг, откуда мне знакомо его лицо. — Как и многие другие. Ты, например. Я видел тебя на сборах в районе Фусена.

Морюд никак не реагировал на это замечание.

— Следующий вопрос, — продолжал он. — Что ты делал в прошлом году 15 июля?

— Я уже говорил тому типу, что в углу сидит. В прошлом году пятнадцатого июля я был здесь, в городе. На дежурстве.

Морюд покачал головой.

— Нет, в прошлом году пятнадцатого июля ты был свободен. А точнее, поменялся дежурствами с Вегардом Тиллером, сославшись на то, что собираешься пройтись по горам.

— А-а, — вспомнил я. — В тот раз…

— Вот именно, — подхватил Морюд. — В тот раз. А потому я спрашиваю: в каких горах ты был?

— Троллхеймен.

— Ты можешь это доказать? Ты был не один? Расписался в гостевой книге в каком-нибудь приюте?

— Нет, я был один. И не заходил ни в какие приюты.

— Но ты был в Троллхеймене?

— Да.

— А может быть, прогуливался где-то между Офьордом и Руаном?

— Нет.

— Вместе с Марго Стрём?

— Нет.

— Не прошел вместе с ней через горы до Грютботна?

— Нет.

— Не поругался с ней, когда речь зашла об отцовстве ребенка, которого она ждала?

— Лично я точно знаю, что не мог быть отцом ее ребенка.

— Ты не убил ее вилами?

— Это становится малость однообразно. Нет, не убил.

— Может быть, ты не убил и того человека, который случайно напал на верный след?

— Бенте? Послушай, это же абсурдно. Нет, ее я тоже не убивал.

Морюд наклонился в мою сторону.

— Как видишь, я вполне серьезно отношусь к твоей аргументации. И ты должен признать, что твои объяснения не без слабых пунктов.

Он встал.

— Прежде чем ты уйдешь, запомни следующее: мы не отбрасываем никакие версии, даже самые умозрительные. Вот почему я попросил Брехейма и Сков присутствовать при нашем с тобой разговоре. Если между этим убийством и покушением на мосту или убийством в Грютботне есть какая-то связь, мы сумеем ее обнаружить.

Меня удивило, что он решил меня отпустить, но я не стал возражать. Напоследок мне предложили прочесть протокол моего допроса. Я расписался, хотя не мог припомнить, чтобы говорил что-либо из написанного.

На пятачке перед кирпичным зданием я остановился у статуи «Падение Икара». По Королевской улице с грохотом проехал трамвай, набитый людьми, которые возвращались домой к обеденному столу, отдыху и телевизионным новостям. Как ни в чем не бывало. Словно в городе ничего не произошло. Около церкви, у автобусной остановки через улицу, кучка молодежи громко хохотала над своими остротами. Словно юмор продолжал существовать. Но мне не хотелось смеяться. Скорее наоборот.