Колин Харрисон - Форсаж

— Нет, нет, Рик, — объяснял Моррис. — Только не это, не сейчас. Ты не должен сломаться. Продержись еще немного и скажи нам адрес. Просто возьми и скажи — ведь ты можешь. Давай говори.

— Я люблю ее, я действительно люблю! — взвыл он, ненавидя себя.

— Знаю, что любишь, — раздался голос Морриса, в котором прозвучало что-то вроде понимания. — И это замечательно, я тебя за это уважаю, но толку — никакого. Ты должен нам сказать ее адрес, Рик. Тебе придется сказать. Потому что если не скажешь, опять получишь сверло. Ты знаешь, что я не шучу. Ведь так? Я мастер своего дела, Рик.

Я работал медбратом девять лет. И всякого повидал. Ты полностью под моим контролем. И твое тело, и твой мозг, а у меня в ящике с инструментами множество других неприятных приспособлений. Так что, давай-ка, говори ее адрес, или дело обернется для тебя очень плохо.

— Ах… — выдохнул Рик, не зная, что ему делать.

Дрель взвыла. Она была так близко, что он чувствовал запах горелого, исходивший от электромотора. Совсем близко у ноздрей, почти внутри, щекоча их.

— Восточная Четвертая… — прошептал он. — Первое авеню. Голубой дом. На почтовом ящике — Вильямс.

— Вильямс? — произнес Моррис, отводя дрель.

— Да.

Моррис выключил дрель.

— Хорошо, очень хорошо.

Прошло несколько минут. Изо рта текла кровь вперемешку со слюной. Его беспокоили не столько лодыжка и ребро, сколько зуб, уничтоженный, высверленный, с обнаженными корнями. Языком он чувствовал дыру в щеке. Они усадили его и дали картонную коробку апельсинового сока. Он залил им рубашку. Сок обжег его зуб, но прочистил горло.

— О'кей? — спросил наконец Рик. — На этом все?

Моррис покачал головой.

— Ты нам не сказал про деньги.

— Что?

Томми протащил по полу здоровенный ящик со льдом. На шее у него болтался «полароид».

— Большие деньги в коробках.

— Не знаю я ни про какие деньги! — заорал Рик. Он попытался встать, но упал на пол. — Давайте, везите меня в больницу!

— Мы еще не совсем закончили, — заметил Моррис. — Томми, покажи Рику кулер.

Томми подтащил ящик.

— У нас все под контролем, Рик, — сказал Моррис. — Помогите ему забраться на стол. — Он послюнявил палец, стянул обручальное кольцо и положил его в карман. — Хорошо, а теперь мы попробуем выяснить, знаешь ли ты, где деньги…

— Не-а… — Он ничего не понимал.

Он почти не мог говорить, его рот опух и затвердел. Моррис перевел взгляд на его руки.

— Мы собираемся одну из них отрезать.

— Нет! Пожалуйста! — он взглянул в глаза Морриса. Тот не шутил.

— Томми, ты пленку вставил в эту чертову камеру?

— Конечно.

— Тони нужно доказательство, как тебе известно.

— Черт! — заорал Рик. — Что это? Что?

— Левую или правую? По твоему желанию.

Ему казалось, что он бредит.

— Которую? — переспросил Моррис.

— Мне правая нужна!

— Тогда левую, — он указал на наручники. — Снимите наручник с левой и прикуйте правую к столу.

Моррис открыл один из ящиков для инструментов.

— Тут у меня кровоостанавливающий артериальный зажим, который я закреплю на твоей руке выше локтя, — сказал Моррис тихо. На его лице появилась маска умиротворенности. — Кровью ты у нас не истечешь. И никаких проблем с рукой — обложим ее льдом, она спокойно пролежит часа четыре.

— Я вам, к чертям собачьим, все сказал, — просипел Рик.

Моррис приблизился к нему и присел.

— Итак, вот что мы собираемся сделать, Рик. У нас была неплохая предварительная дискуссия, но теперь мы должны поговорить серьезно. Если ты нам скажешь, где деньги, мы заканчиваем прямо сейчас.

Рик искал на лице Морриса объяснение, он уже больше ничего не понимал.

— Но если ты не скажешь, тогда я продолжу свою процедуру. Надо же закончить работу. Такие вот дела. И еще хочу тебе сказать — не бойся. — Глаза Морриса приблизились к Рику. — Я введу в руку катетер, через который будет поступать физиологический раствор. Чтобы компенсировать потерю крови, правда незначительную.

— Нет, нет!

— Я полагаю, что мне удастся перекрыть артерию в течение шестидесяти секунд, сорок пять будет оптимально, — объяснил Моррис. — На катетер я поставлю наконечник диаметром четырнадцать, то есть достаточно большой. Тебе будут вводить морфий, поскольку возникнет такая необходимость. Сначала введем пятнадцать миллиграммов, я буду следить за твоим дыханием. Обычно и пяти миллиграммов хватает, но в данном случае пятнадцать будет в самый раз.

Моррис явно был доволен своим монологом.

— Я отрежу выше локтя, — продолжал он. — Это очень легко. Мускулы и кость. Я предпочитаю не резать в локтевом суставе, видишь ли. Там множество нервов и кровеносных сосудов. У меня вполне достаточно морфия для обезболивания. Но если я не чисто сработаю, мне трудно будет найти артерию. — Он говорил как человек, погруженный в свою стихию. — Так вот, выше локтя не должно быть проблем с артерией. Кроме того, если резать по локтю, рука будет изуродована навсегда, если выше — нет. Эти парни в Центре реплантации в Бельвью просто волшебники, особенно когда имеют дело с чистым срезом. Так что главное во всей процедуре — это кровоостанавливающий зажим. — Он продемонстрировал Рику гемостат из нержавеющей стали с фиксирующимися зажимами. — Более эффективно, чем обычный хирургический турникет. Как только мы отрежем руку и поставим зажим, все будет в порядке, Рик. Ты не умрешь. Может быть, тебе покажется, что ты умираешь, возможно, будешь какое-то время в шоке, но определенно не умрешь.

Видишь ли, объяснял Моррис «пациенту», способность тела к выживанию поразительна. Оно оберегает себя. Мы конечно же промоем рану бетадином и наложим повязку, так чтобы ребятам, которые будут над тобой трудиться, досталась чистая рана. Томми сфотографирует каждый этап процедуры. Что же касается руки, я оберну ее целлофаном в месте разреза, заверну в алюминиевую фольгу и положу на лед. Она не будет прямо соприкасаться с ним. Ты можешь об этом не беспокоиться. Нужно, чтобы рука была остужена, но не заморожена. Тогда в течение трех-четырех часов ее можно пришить. К тому времени ты будешь в Бельвью. Я сильно облегчу жизнь тамошним хирургам.

Моррис ждал, что Рик начнет протестовать, но тот был подавленным и обессиленным. Боль мучила кровоточащий остаток зуба, в налившихся кровью глазах потемнело.

— Я о тебе хорошо позабочусь, понял? Но если ты начнешь сопротивляться, обзывать меня или драться, тогда я дам тебе наркан. Что это такое, спросишь ты. Я бы назвал его богом в шприце. Он блокирует действие морфина. Антидот. С его помощью можно заставить парней, которые от передозировки выглядят как покойники, встать и запеть. Я эти опыты проводил сам. Так что если ты начнешь брыкаться, Рик, я введу тебе два миллиграмма наркана, и он нейтрализует те пятнадцать миллиграммов морфия. Наркан начнет действовать через двадцать секунд. Понятно? Это значит, что твое состояние изменится: ты почувствуешь, что руку только что отрезали. Не слабо, правда? — Моррис замолчал, успокаиваясь. — И будь уверен, она уже будет отрезана. — Он бросил взгляд на Томми. — Достань мою циркулярную пилу. А также подай пластиковый комбинезон. Хорошо, включаем музыку. Ты пленки взял?