Марина Серова - Фантазии господина Фрейда

– Так это вы – новый партнер фрау Шонберг? – догадалась я.

– Да, я! А что, идея неплохая, я даже начала потихоньку претворять ее в жизнь, – подтвердила она.

Тут я вспомнила о контрактах и воскликнула:

– Так это вы все деньги со счетов рынка вывели?! Стройматериалы, торговое оборудование, сборные конструкции… Как же вы сумели? Хотя, если бухгалтер Полина – ваш человек… Но… подпись самого Семена?

– Пусть это останется моей маленькой тайной, – усмехнулась она.

– А многочисленные проверки? Их тоже вы организовали? – не унималась я.

– Видишь ли, Таня, раньше мой рынок практически не проверяли… Для галочки, только потому что я сама за всем присматривала. Когда я в больнице немного пришла в себя, собрала наш женсовет…

– Женсовет? – удивилась я.

– Потом поймешь. Так вот, мы решили, что хватит Машке и компании спокойно жить и наркотой торговать. А если рынок постоянно с проверками трясут, не больно-то заработаешь. И обратилась я все-таки куда надо!

– И Семена внесли в «черный» список! Потому и генерал его отфутболил! – поняла я.

– Вот именно! Это же не его связи, а мои! А о том, что на рынке творилось, мне постоянно докладывали, и я успевала вовремя принимать соответствующие меры и контрмеры.

– Подозреваю, что вашими информаторами были Полина и Марина Сергеевна Ершова, – заметила я.

– Да, но не только они, все остальные тоже, – подтвердила Клавдия Петровна.

– А я-то на что? – спросила Надя. – Я тоже руку на пульсе держала! Зачем бы я еще на рынок вернулась, если Тимофевна тут одна надрывалась?

– Ну, не больно-то я надрывалась, – возразила та. – Тут и девочки старались, и Галя тоже сложа руки не сидела. Да и Митенька у нас с детства к хозяйству приучен.

– То есть вы, Лада, узнали о том, что Семен решил купить по безналу квартиру Ивану, и запретили Полине подписывать платежку? – уточнила я. – Дорого же ей это обошлось!

– Ты про больницу? – усмехнулась она. – Да не было у нее ничего! Просто отдохнула пару недель, и все!

– А с акциями Семена тоже вы все подстроили, для того чтобы они Дмитрию Дмитриевичу достались? – спросила я.

– Да, я же знала, что денег Семке взять неоткуда и за ссудой он может только в один-единственный банк обратиться, потому что в любом другом ему бы сразу отказали.

– Тоже женсовет? – поинтересовалась я.

– Он самый! – подтвердила она.

– И кажется мне, что это именно тот банк, о котором я уже слышала. Там работает муж вашей подруги Жени – матери Светы, бывшей девушки Ивана, так?

– К сожалению, бывшей, – вздохнула она.

– Лада, а почему вам так не нравится Ванда? – удивилась я. – Хорошая девушка, умная, порядочная, целеустремленная. Иван ее любит, она – его.

– А кто тебе сказал, что она мне не нравится? – удивилась Клавдия Петровна.

– Но вы же были против их брака? – уже ничего не понимая, спросила я. – Почему?

– Как бы тебе объяснить? – задумалась она. – Вот скажи мне, ты в Египте, Турции или еще где-нибудь в подобном месте отдыхала?

– Естественно, – подтвердила я.

– Романы с местными крутила? – спросила она.

– Ну-у-у… бывало, – созналась я.

– А замуж за кого-нибудь из них пошла бы? – продолжала интересоваться Клавдия Петровна.

– Да вы что?! – воскликнула я. – Конечно, нет!

– А почему? – Она сделала вид, что удивилась.

– Так у них же там свои традиции, обычаи… И все такое прочее, – объяснила я.

– Зачем же тогда вообще с ними связывалась? – Она смотрела на меня, и я чувствовала некий подвох в ее вопросе, но все-таки ответила:

– Просто любопытно было. – И тут до меня дошло: – Лада! Вы считаете, что именно этим и вызван интерес Ивана к Ванде?

– Да! Ему просто любопытно, потому что она не похожа на тех девушек, каких он раньше встречал. Вот его к ней и потянуло, потому что она – другая, непонятная. Только я-то своего сына знаю и вижу, как он постоянно под нее подлаживается, постоянно в напряжении… Он ведь, прежде чем слово сказать, его три раза в уме прокрутит и только потом вслух произнесет. Ну и надолго ли его хватит? Нет! Не выдержит он! – уверенно заявила Клавдия Петровна. – Характер у него не тот! Не в кого ему подкаблучником быть! Ты пойми, Таня! Они слишком разные! Я же с Мананой в Гамбурге встречалась и говорила с ней об этом, так вот, она тоже считает, что ничего у них не получится, – по этой же самой причине. Они же совсем по-разному воспитаны, в различных условиях росли. Пусть и молодые они, но основы-то уже заложены, и кому-то из них себя ломать придется. Ванда – девушка сильная, не будет она это делать, особенно сейчас, когда вокруг нее вся родня пляшет. Но и Ваня на это не способен. Вот мы с Мананой и решили: ни во что не вмешиваться, пусть все идет как идет, иначе не знаю как Ванда, а Ванька запросто, просто из мальчишеского упрямства, все наперекор мне сделает, особенно после того, когда он правду о своем настоящем отце узнал. У него в душе сейчас такие страсти кипят, что глупостей наделать – это ему ничего не стоит.

– А как же Света? – спросила я.

– Да они же с Ванькой – родные! В один детский сад ходили, в одном классе учились, одним воздухом дышали, одно воспитание получили, – объяснила Клавдия Петровна. – Вот с ней-то Ваньке напрягаться и слова подбирать совсем не было нужно – они друг друга с полмысли понимали. И дай-то бог, чтобы Света его простила, когда он вернется, но мало я на это надеюсь – она характером в свою мать пошла!

– Лада, я уже поняла, что Семену верить нельзя, но он, как я помню, сказал, что Света – девушка довольно легкомысленная, – заметила я.

– Нашла кого слушать! – укоризненно проговорила Клавдия Петровна. – Любила она Ваньку без памяти, потому и отказать ему не могла! А от кого она в школе еще аборт сделала? От духа святого? Ну, об этом я уже потом узнала, когда ей потребовалось второй аборт от него же, паразита, делать! Уж тут-то я милому другу Ванечке по маковке и настучала! Сказала: если у него что-то в штанах свербит, пусть предохраняется, а жизнь девчонке не портит! И после всего этого он вдруг в другую влюбился и ее бросил! Нет, не простит она его! Белугой реветь по ночам будет, но не простит! А Ванька вернется – уж я-то его знаю! Пообивает он ей еще порог!

– Лада, почему вы носили не настоящие драгоценности, а их имитацию? – спросила я.

– Узнала-таки, – рассмеялась она.

– Да это не я, это Галкин первым понял, – объяснила я. – Я же их тогда, в июле, только издалека видела.

– Как говорит моя мама: не вводи вора во искушение, – усмехнулась Клавдия Петровна.

– Вы подозревали кого-то в воровстве? В своем доме? – удивилась я.

– Семена! Он же сидел просто на зарплате. Хоть и большая она была, но ему на все его художества не хватало. У меня как-то раз кольцо пропало, очень красивое и дорогое. Надя быстренько провела расследование и выяснила, куда оно делось. Счастье великое, что он его еще продать не успел! Так этот мерзавец мне такую истерику закатил! Что я его в черном теле держу и все такое! Поставить-то я его на место поставила, но подумала, что подстраховаться – дело не лишнее. Вот тогда-то я копии и заказала, а все ценные вещи к маме, то есть сюда перевезла, – объяснила она.