Энн Грэнджер - Неугомонное зло

Первой нарушила молчание Мюриэль Скотт:

— Не знаю, почему мы здесь стоим. Пойдемте сядем!

Следом за хозяйкой Маркби прошел в неряшливую гостиную и сел на диван, набитый конским волосом. Мюриэль плюхнулась в кресло напротив и спросила:

— Чаю хотите?

— Пожалуйста, не беспокойтесь. Я ненадолго. Решил поставить вас в известность, что мы все же не купим ваш дом.

Мюриэль невесело рассмеялась:

— А я и не думала, что вы его купите! После всего, что случилось? По-моему, Мередит меньше всего на свете хочется поселиться в Нижнем Стоуви!

— Согласен, от деревни она не в восторге. — Мередит не была в восторге и от самого дома, но, если Мюриэль нравится думать, будто все дело только в деревне, а не в бывшем доме священника, — тем лучше.

— Не купили вы — купит кто-нибудь еще, — философски заметила Мюриэль. — Придется, наверное, снизить цену. Только бы хватило на покупку маленького домика для меня и Роджера.

— По-моему, Роджеру больше по душе жизнь на природе.

— В город я его не потащу. Там ему наверняка не понравится, да и мне тоже. — Мюриэль побарабанила пальцами по подлокотнику. — Знаете, много лет назад, когда я приехала сюда ухаживать за преподобным Паттинсоном, я очень радовалась. Тогда я овдовела, у меня не было ни денег, ни крыши над головой — совсем как у бедной Дайлис после того, как ее муж сбежал с барменшей. Просто мне повезло больше, чем ей. Когда мне сказали, что мисс Паттинсон — так ее звали тогда — ищет экономку для своего отца, это было прямо чудо какое-то. Я сразу же написала ей, что согласна. Познакомилась с мисс Паттинсон и ее старым отцом, и мы все сразу же подружились. По-моему, сама судьба привела меня сюда. С преподобным Паттинсоном было нетрудно. Он был немного рассеянный, не от мира сего. Но ел все, что давали, не капризничал; со мной всегда был вежлив, слушался меня. Если я велела ему переодеться, шел и переодевался… Славный был старичок.

— К тому же у вас среди местных есть родня — еще один повод поселиться здесь.

Мюриэль смерила его удивленным взглядом:

— Да, родня есть. Как вы узнали?

— Рут Астон сказала, что Мартин Джонс — ваш дядя. И именно он передал вам, что Рут подыскивает экономку.

— Совершенно верно. Только написал мне не дядя, а Кевин, мой двоюродный брат, — дядя Мартин не очень-то любил писать письма. Да, они мне родня, но к ним на ферму я захожу нечасто. Не могу брать туда Роджера. Он плохо себя ведет. Смешно! Дядя Мартин всегда говорил, что старый Билли был его самым лучшим пастухом. Преподобный Паттинсон тоже никогда не отзывался плохо о семье Билли, потому что миссис Туэлвтриз когда-то убирала у него в доме. Правда, преподобный почти никогда не замечал, что творится под самым его носом. Не всегда понимал, что настоящее, а что — выдумка, жизнь, какой он ее себе представлял. Вы меня понимаете?

— Да, понимаю, — кивнул Маркби. — Таких, как он, довольно много.

— Слишком много времени проводил, зарывшись в свои книги, вот что! — заключила Мюриэль.

— Знаете, — вдруг сказал Маркби, — мне кажется, мы с вами встречались двадцать два года назад, когда я приезжал сюда для беседы с мистером Паттинсоном. Какая-то женщина проводила меня к нему в кабинет, но, к стыду своему, я не могу припомнить, вы это были или не вы.

— Наверное, я, но я тоже вас не помню. Помню, что приходил какой-то полицейский насчет изнасилований в лесу, а вот лицо его не помню.

Маркби сокрушенно сказал:

— Должно быть, память дала мне подсказку, когда вы открыли нам с Мередит дверь и еще заметили: мол, мы, наверное, приняли вас за экономку. Теперь-то вы, конечно, не экономка. Но двадцать два года назад были ею. Мне следовало бы запомнить!

Наступило молчание. Потом Мюриэль с мрачным видом покачала головой:

— Значит, Картошечником все-таки был старый Билли Туэлвтриз! Теперь, если вдуматься, все сходится, но, как вспомню, как он ковылял по деревне со своей палкой… знаете, трудно привыкнуть.

— Двадцать два года назад он не был старым. Был крепким, сильным, но его жена стала инвалидом, и семейные отношения прекратились. Кроме того, он привык получать удовольствие оттого, что избивал жену и детей… Он привык получать удовлетворение по-своему; когда дома это стало невозможно, он нашел способ получать то, что хочет, в другом месте. А работал он как раз рядом с лесом. Так что действительно — все сходится.

— Подумать только, он жил здесь, среди нас. — Мюриэль покачала головой. — Теперь, когда я знаю, что он сделал, удивляюсь, как его земля носила… Наверное, совести у него не было совсем.

— Вряд ли она его мучила. Мерзким он был типом. И дочери не боялся; она одна знала, что он вытворяет, и могла бы донести на него, но была запугана им с детства и, кроме того, боялась остаться без крыши над головой. А ему самому тоже уезжать было некуда. Здесь он родился и прожил всю жизнь. Батрачил на ферме и больше ничего не умел. Снимал домик… Ему не хотелось ничего менять. Ну и потом, если бы он даже и надумал бежать, наверняка понимал, что его внезапный отъезд возбудит подозрения. Отъезд любого старожила породит в такой крошечной общине, как Нижний Стоуви, множество слухов. Вот он и остался… Его никто не подозревал. Он не хотел и, более того, боялся уезжать.

Мюриэль кивнула:

— Да и в самом конце он всех нас надул, правда?

— Нас? — негромко спросил Маркби.

Мюриэль поморщилась:

— Я ведь тоже принимала те давние события близко к сердцу… Нет, не думайте, я не стала одной из его жертв. Просто у меня в деревне, кроме дяди Мартина, были и другие родственники. Вы ведь расследовали дело Картошечника. И наверняка помните Мэвис Коттер.

— Да, помню. Она была первой — во всяком случае, первой, о ком мы узнали.

— Бедняжка! Она ведь тоже доводилась мне двоюродной сестрой. В таких деревнях многие семьи давно породнились… Слава богу, Туэлвтризам я не родственница! Паршивые овцы, дурная кровь… — Она посмотрела на Маркби в упор: — Знаете, после того случая в лесу Мэвис упрятали…

— Упрятали? — переспросил ошеломленный Маркби.

— Ну да, в клинику. Мать заявила, что Мэвис за себя не отвечает, особенно после того, что случилось. Может куда-нибудь уйти из дому, например… Мэвис и правда мозгов не хватало. Простоватая была, а все-таки милая — приветливая, работящая, послушная. Никогда с ней не было никаких хлопот. И очень была привязчивая. Но о себе позаботиться не умела. Поэтому ее и упекли в конце концов. Правда ведь, с ней плохо поступили? — Мюриэль устремила на Маркби пронзительный взгляд.

— Да, — кивнул Алан. — Плохо!

— Она не была сумасшедшей. Не представляла ни для кого опасности. Просто была немного отсталой, и ее мать не сумела с этим свыкнуться. Вот ее и упекли в психушку, заперли с чужаками, и ходили за ними тоже чужие люди. Она, наверное, даже не понимала, почему с ней так поступили. Раньше так было принято… Получилось, наказали не преступника, а жертву.