Андрей Бондаренко - Дозор. Питерские тени...

– Небось, работает в модельном бизнесе? – из вежливости уточнил Григорий. – Или же снимается в телевизионных сериалах про неземную и страстную любовь?

– Скажешь тоже. Я же говорю, мол, девушка серьёзная и положительная. И работа у неё соответствующая.

– Понял. Извини…. Может, встретимся? Поболтаем? Вспомним дела минувших дней? Кстати, охотничий сезон в разгаре. Мотнём?

– На охоту?

– Ага.

– Не, не люблю я этого дела. Хотя, иногда и приходится участие принимать. Типа – по необходимости…. Приезжай-ка ко мне. Прямо сейчас. Жена на работе, а я в отпуске. Посидим. Выпьем…. Тоска что-то одолела. В том плане, что совсем достала…. А, Гриня?

– Приеду. Ты, ведь, проживаешь по старому адресу? Визуально помню, найду.

– Ага, жду. Спасибо. Стол накрою…. Понимаешь, уже больше трёх лет ни с кем толком не говорил по душам. Тоска смертная…

– Скоро буду. Роджер.

Гришка отправил мобильник обратно в карман куртки, подошёл к компьютерному столу и спросил:

– Что у тебя, Димон?

– Компьютер запустил, но к процессу ещё не приступал, – рисуя-чертя на листе бумаги непонятные схемы, отозвался Поэт. – Занят стратегическим многоуровневым планированием. Из серии: – «Прикидываю любопытный нос к одному всем известному месту…». А, что?

– Человечка одного надо пробить. Мол, что и как.

– Вводные данные?

– Александр Романов. Проживает на Моховой улице.

– Отчество? Год рождения? Место работы? Номер дома и квартиры?

– Извини, не знаю. Есть номер мобильного телефона.

– Диктуй…

Через две-три минуты Димка сообщил:

– Романов Александр Владимирович. Тридцать пять лет от роду. Работает в банке. Моховая сто шестнадцать, квартира восемь. Жена – Алла Наумовна Огурцова, следователь. Строит большой загородный дом в посёлке Павлово-на-Неве…

– Достаточно. Всё сошлось.

– Это Охотник?

– Сто процентов из ста.

– А, почему у тебя, дядь Гриш, такой потерянный вид? И голос…э-э-э, не радостный?

– Много-много лет тому назад Санька Романов вытащил меня с «того» Света. Спас, выражаясь напрямик, от верной смерти…. Всё произошло на алжиро-ливийской границе. Прикомандировали нас тогда к специально-секретному «ооновскому» корпусу. Мол, надо выполнять взятые на себя – российским Государством, понятное дело – обязательства…. Был рядовой боевой вылет, я тогда ещё в капитанах ходил. Попали в сезонную песчаную бурю. Забарахлил вертолётный двигатель. Сели в жёстком режиме – сплошные ушибы, вывихи и переломы. Взбесившийся ветер дул и дул. Вокруг – из-за плотной песчано-глинистой взвеси – было бесконечно серо и тоскливо. Наружу не выйти. Навалилась убийственная жара. Потом закончилась вода…. Только через девять суток подошли вездеходы со спасательной командой. К тому моменту восемь – из десяти – бойцов представились. Только мы с Романовым выжили. Да и я, если смотреть правде в глаза, помер бы. Санька не дал…. Всё что-то нашептывал мне на ухо, не давая заснуть навсегда. По щекам лупил. На сломанную голень шину наложил. Последнюю воду отдал. Спас, короче говоря…. А, вот, поговорить по душам – так и не довелось. До той памятной аварии мы почти не пересекались, так как служили в разных подразделениях. А при жёсткой посадке вертолёта я челюстью сильно ударился об дужку сиденья – два зуба вылетели, язык прикусил, то есть, едва не откусил. Так что, мог только мычать…. После приезда спасателей наши дорожки разошлись. Встречались потом, конечно, пару раз на гражданке. Толку-то? Народу на этих встречах было много. Всеобщие воспоминания, бестолковые споры, всякие армейские песенки, исполняемые пьяным хором…

– Напой, дядь Гриш, – неожиданно попросил Поэт. – Мне же интересно. Ну, так сказать, по профессиональному поэтическому поводу.

– Пожалуйста.

– Круто. Одобряю. И ты, значит, надумал…

– Ага. Поехать к Романову. Языками почесать. Заглянуть, если удастся, в глаза. Не хочу, чтобы его пристрелили. Просто так. Даже не поговорив. Даже не попытавшись понять, – Антонов достал из наплечной кобуры пистолет. – Вот, держи.

– Не понял…

– Негоже ехать в гости к человеку, который тебе когда-то спас жизнь, вооружённым…. Доходчиво? Просьба будет, Димон, к тебе.

– Говори, дядь Гриш.

– До вечера помолчи. Никому ничего не рассказывай…. Сделаешь?

– Лады. Буду молчать.

Настырно и гневливо зазвенел мобильник.

– Да, слушаю.

– Антонов, заканчивай, пожалуйста, дуриться, – посоветовал недовольный голос Шефа. – Совсем умом тронулся? Какие ещё переговоры, мать твою? Причём, в безоружном состоянии? Романтическое благородство в упитанной заднице играет?

– Северина постаралась? – предположил Гришка. – Пока мы на кухне старательно разглядывали металлические шарики и картонные карточки, она мне за обшлаг куртки «жучка» пристроила?

– Пристроила. Как и полагается в таких случаях…. А про своего бывшего сослуживца не беспокойся. Жив будет, курилка. Более того, и к нужному делу определён…. Читал роман Сергея Лукьяненко – «Ночной Дозор»?

– Читал.

– Значит, должен всё правильно понять…. Есть Светлые. Есть Тёмные. Но кровавых разборок между собой они не допускают. По крайней мере, стараются…. Почему?

– Наверное, боятся Инквизиции. Мол, должен быть непредвзятый Судия, который всё и расставит по законным местам.

– Ёмкое определение, – одобрил Шеф. – И наши уважаемые Вожди решили пойти по тому же пути…. Врубаешься? Никто твоего приятеля убивать не собирается. Наоборот, планируют привлечь его…. Ну, скажем так, в качестве сотрудника новой спецслужбы. Может быть, и на руководящую должность…. Проникся? Успокоился?

– Более или менее. Всё. Конец связи. Роджер.

Антонов подошёл к длинному столу, плотно заставленному навороченной компьютерной техникой.

– Чего, дядь Гриш? – забеспокоился Поэт. – Опять глаза у тебя…