Джон Гарднер - Мориарти. Последняя глава

— Я, как выражаются французы, антрепренер. Тебе знакомо это слово?

Артур пристально посмотрел отцу в глаза.

— Да, сэр, оно мне известно. — Губы Артура скривились в легкой улыбке, а сам еле заметно подмигнул отцу. — За этим словом могут скрываться самые разные грешки. Верно я говорю?

Мориарти улыбнулся в ответ, а про себя подумал, что Артур сметлив не по годам. Наклонившись к сыну, он поведал ему о том, что со временем тот унаследует его состояние, причем не просто деньги, но и связи.

— Ты станешь хозяином армии рабочих — мужчин, женщин, детей. Людей, которые являются мастерами своего дела в самых разных профессиях. Ты станешь их надеждой и опорой. Они будут зарабатывать хлеб свой насущный благодаря тебе. Ты же будешь направлять их, как хозяин и как поводырь. Ты станешь залогом их жизни.

— Что ж, папа, я с радостью возьму на себя заботу о них.

И вновь эта неуловимая улыбка.

В этот момент сердце профессора пело. Он убедился в том, что сын пойдет по его стопам.

— Сначала ты должен изучить право, мой мальчик. Это подготовит тебя к будущей великой миссии. Миссии, которую я завещаю тебе.

Так между отцом и сыном была выкована неразрывная связь. Оставшуюся часть недели они часто засиживались вечерами вдвоем и допоздна вели разговоры. Артур развлекал отца рассказами из жизни школы, а также делился мыслями о том, как, по его мнению, следует жить, как преодолевать непреодолимые, на первый взгляд, препятствия, как побеждать трудности.

Разумеется, Артур еще мало что знал о мире, и ему требовались многие годы, чтобы накопить жизненный опыт, набраться мудрости и понять, что большое приключение под названием человеческая жизнь полно — от рождения и до последнего часа — не только взлетов, но и падений. И тем не менее в те дни Профессор ясно видел, как сын, о котором он мечтал еще до появления его на свет, ступит на отцовскую стезю, продолжит начатое им дело. Он станет предметом его гордости, как, впрочем, и всех тех, с кем ему придется иметь дело. Джеймс Мориарти впервые ощутил, какой может быть любовь отца к сыну.

Люси Мориарти была набожной католичкой, и своих детей воспитывала в строгой католической и апостольской вере. Мориарти, естественно, последовал примеру матери и в своей собственной семье требовал от домочадцев того же. Бывая в Лондоне, они посещали службу в Кенсингтонском соборе. Тихо, без всякой суеты, они входили под его своды — например, на мессу перед Страстным воскресеньем, чтобы вместе с остальной паствой вспомнить триумфальный въезд Иисуса Христа в Иерусалим в первый день самой важной — в глазах христиан — недели в истории человечества. В предыдущие годы они всегда возвращались оттуда с пальмовыми ветвями или сделанными из ветвей крестиками. В Страстную пятницу они вновь приходили в собор, где принимали участие в литургии, посвященной страстям и крестной смерти Иисуса. Свое поклонение они выражали тем, что раздевались и принимали участие в уборке алтаря, а также воздавали почести самому орудию смерти — святому кресту. Едва только священник принимался читать молитву, как тотчас начинали звонить колокола. Звонили они и во время освящения, которое сменялось стуком колотушки по ступеням святилища, напоминающим стук забиваемых в крест гвоздей. Священники падали ниц перед огромным распятием, после чего наступал момент преклонения, когда вся паства, что собиралась под сводами собора, по одному подходила к распятию, дабы поцеловать ступни распятого на кресте Иисуса — не столько акт идолопоклонства, сколько знак духовного смирения. В пасхальную субботу, когда пост подходил к концу, они посещали церемонию сошествия огня — его вносили в храм как знак обновляющей силы Святого Духа, который являл себя каждому молящемуся в языках пламени и зажигал пасхальную свечу. А затем наступала сама Пасха, и все славили Господа и чудо Христова воскресения.

— Скажи, папа, во что из всего этого ты веришь? — поинтересовался Артур, когда они собрались в гостиной перед пасхальным обедом. Ноздри еще щекотал запах ладана, которым также пропахла их одежда. Как, однако, резко контрастировал этот запах с ароматом сочного жареного барашка, приготовленного для них Фанни Пейджет!

— Во что? — Взгляд Мориарти был устремлен куда-то в пространство. — Да почти во все, как мне кажется. «Мне отмщение, говорит Господь». Как можно не верить в бога отмщения…

— А в жизнь после смерти?

— О, она наверняка есть, — кивнул Мориарти. — Лично я в нее верю. Должны непременно существовать и ад, и сатана, и воздаяние за грехи, День Гнева и все такое прочее. Бойся всего этого, сын мой. Бойся и трепещи.

Артур видел, как растроган его отец, Джеймс Мориарти, после молитвы и пасхальной проведи, в которой говорилось об обещании, данным Христом всем мужчинам и женщинам.

В голове у Мориарти раздавались строки знаменитого гимна, «Dies Irae» — мерно, звучно, как звон тимпанов.

Великий ужас овладевал Джеймсом Мориарти, и он не мог точно сказать, был ли то ужас перед Господом или перед человечеством.

Лондон:

17–30 апреля 1900 года

Вечером Страстного воскресенья Мориарти вызвал Терреманта в свой кабинет. В былые времена, после исчезновения Пипа Пейджета и вплоть до своего повышения, Терремант верховодил армией устрашения, шайкой безжалостных экзекуторов, чинивших расправу над провинившимися и конкурентами.

— Настало время обрушить на них ответный удар, Том, — начал Профессор. — Сколько человек в твоем распоряжении?

— Примерно три четверти из них готовы к бою, сэр, — последовал ответ. Далее Том сообщил, что на прошлой неделе вернулись шесть самых жестких парней. В их числе был легендарный Арно Уилсон, бывший призовой борец, часто выступавший на ярмарках, как и сам Терремант. Был среди них и Корки Смит, громила тех же размеров, что и Том. В стычках он обычно пускал в ход «кропило» — утыканную гвоздями дубинку, с помощью которой отправил к праотцам четырех человек. Удалось Терреманту вернуть и Рики Коэна, здоровяка, виртуозно владевшего ножом с узким лезвием.

— Они будут вам верны, Профессор, — пообещал Терремант и после новых вопросов Мориарти заявил, что готов доверить подручным собственную жизнь.

— Тогда давай испытаем ребят в деле, — предложил Мориарти, дождавшись подходящего, по его мнению, момента. Возможно в понедельник или вторник пасхальной недели, когда спрос на девушек уменьшится, им стоит попробовать вернуть то заведение, что отнял Беспечный Джек.