Фредерик Дар - Человек с улицы

Телефон зазвонил вновь. Я был уверен, что звонит тот же человек, что и прежде; он снова тщательно набрал номер, решив, что в первый раз ошибся. И я был уверен, что теперь он долго не будет класть трубку.

Сквозь ряд растворенных дверей мне была видна пустая лестничная клетка и пустая шахта лифта. Где-то в доме громко заиграло радио. Телефонный звонок с каждым разом, казалось, становился все громче. Он был настойчивым, отвратительным, сводил с ума, я тонул в нем, как изнуренный человек в бушующем море. Резким движением я сорвал трубку. Аппарат от рывка с жалобным писком, как будто кто-то чихнул, упал на ковер. Я поднял его. Связь не прервалась.

— Слушаю!

Мужской голос тотчас спросил:

— Месье Массэ?

Голос был несколько вульгарным, и в нем слышалось раздражение.

— Нет.

— Вы его друг?

Попутно я успел отметить иронию вопроса. Час назад я и не подозревал о существовании Жан-Пьера Массэ. Я убил его, и теперь меня спрашивают, друг ли я ему!

— В общем… то есть… — пробормотал я.

Но мой собеседник не стал дожидаться более подробной информации о моих отношениях с Массэ.

— Послушайте! Это говорит Эжен, бармен из Блю-бара у Порт д'Отей. Я звоню вам по поводу мадам Массэ. Она в ужасном состоянии, необходимо немедленно приехать за ней.

Поскольку я не отвечал, он настойчиво продолжил:

— Вы знаете Блю-бар?

— Нет.

— А Порт д'Отей знаете?

— Представляю.

— Доезжайте до ворот, там справитесь, только поторопитесь.

И человек поспешно повесил трубку. А я, с телефоном в руках, как остолбенел. Что все это значило? Мадам Массэ в ужасном состоянии. Получается, она знает о несчастье, приключившемся с ее мужем.

Поставив телефон на место, я подошел к входной двери, отчаянно надеясь, что прислуга сейчас вернется. Но было слышно лишь это проклятое радио, причем я не мог разобрать, откуда доносится его звук, сверху или снизу.

Мне необходимо было начать действовать. Это ожидание было сверх моих сил. Я прислонил кресло к входной двери, чтобы сквозняк не захлопнул ее, и пошел вниз по лестнице. На первом этаже в кабине лифта я увидел горничную. Волосы ее были в изморози; чтобы согреться, она потирала руки.

— Вы уже уходите? — бросила она мне. — Знаете, она должна скоро вернуться…

Меня снова охватили сомнения, и я остановился. Может быть, стоило подняться и поговорить с этой девушкой? Но, глядя, как лифт с нею уплывает вверх, я вспомнил о раздраженном голосе бармена по телефону:

— Поторопитесь!

В дом вошли люди: супружеская пара средних лет с маленьким, чрезмерно богато одетым мальчиком. Они были нагружены подарками, и я невольно вспомнил о своей семье и моих друзьях. Наверное, они уже начали волноваться.

Это было тихое заведение на краю Булонского леса. В бары такого рода деловые люди заходят выпить аперитив в полдень, а добропорядочные люди назначают здесь свидания, начиная с трех часов пополудни.

Бар находился в углублении между домами, перед его окнами, целомудренно задернутыми занавесками, рос куст акации. В двери было вырезано некое подобие иллюминатора, и за его забрызганным грязью стеклом маячило бледное пятно лица. Едва я приблизился, дверь открылась, и я очутился лицом к лицу с взволнованным парнем в белой куртке. Должно быть, он вычислил меня, связав мой акцент по телефону и мою военную форму.

— Это с вами я разговаривал у месье Массэ?

— Да.

Парень был среднего роста. У него был висячий нос, какой-то рыбий рот с тонкими губами и грустные глаза, что придавало его физиономии одновременно скорбный и уморительный вид.

Лампы под абажурами освещали Блю-бар интимным светом. Маленькая искусственная елочка с гирляндой из крохотных лампочек, стоявшая на стойке красного дерева, отбрасывала разноцветные отсветы на ближайшие столики. В полумраке я разглядел страстно целующуюся парочку, перед нею стояли стаканы с джин-фисс, к которым она так и не притронулась.

— Сюда, — шепнул бармен, увлекая меня в глубину зала.

Позади рояля, стоявшего в центре бара, рухнув на столик, дремала элегантная молодая женщина.

Ей с трудом можно было дать лет тридцать. Она была блондинкой, но натуральной блондинкой, почти шатенкой. В своей норковой шубке она устроилась на мягком диванчике. Волосы свисали ей на лицо. Был виден только левый глаз, мрачный и мутный, он смотрел так же отсутствующе, как мертвые глаза ее мужа.

Женщина явно была пьяна, абсолютно пьяна, после такой стадии опьянения люди впадают в полузабытье. Она еще что-то сознавала, но сознание ее спряталось так глубоко, что с трудом позволяло ей понимать лишь то, что творилось в непосредственной близости от ее столика.

— Вот уже три часа, как она в таком состоянии! — в ярости буркнул бармен.

— Что с ней?

— Она выпила полдюжины порций виски. Но могло быть и хуже.

С важным и таинственным видом он вытащил из кармана трубочку с таблетками и властно сунул ее мне в ладонь.

Я оторопело посмотрел на трубочку.

— Что это?

— Гарденал. Если бы я не присматривал за ней краем глаза… Надо сказать, она вела себя весьма странно… Я никогда не видел ее такой.

— Вы ее знаете?

— Супруги Массэ часто заходят сюда. Еще до свадьбы…

Мадам Массэ попыталась приподнять голову, но из этого ничего не вышло, и она снова рухнула на столик. Теперь молодая женщина почти лежала на диванчике. Юбка ее задралась, обнажив очень красивые ноги. Как два идиота, бармен и я невольно покосились на них.

— Что дальше? — спросил я.

Он сразу же пустился в дальнейшие рассуждения. Теперь тон его стал патетически-театрален.

— Видите ли, сначала я подумал, что она кого-то ждет: она выглядела совершенно нормально. А потом она принялась пить…

Она сидела здесь более трех часов! Значит, она ничего не знает о смерти своего мужа. Я начинал приходить к убеждению, что все эти люди — герои какой-то загадочной драмы. Может быть, бросившись под мою машину, Жан-Пьер Массэ хотел таким образом покончить с этой игрой?

Бармен продолжал:

— За вторым стаканом виски она принялась хныкать, причем она сидела за столиком совершенно одна…

Напустив на себя еще более скорбный вид, он неуверенно взглянул на меня и пробормотал:

— You see?

Он был так комичен, что, несмотря на всю серьезность ситуации, я едва удержался, чтобы не рассмеяться.

— И тогда, за четвертым стаканом… К счастью, я вижу, как орел. Я готовил за стойкой коктейль «американос», когда увидел, что она достала из сумочки эту трубку. Вы можете сказать, что многие люди принимают кучу различных лекарств… Но моя жена лечилась гарденалом, трубочка очень тонкая, и я сразу ее опознал. Зачем мадам это надо, скажите на милость?

Явно парню было не занимать добродушия и участия. Случившееся буквально потрясло его.