Наташа Купер - Жертва

— Да, приходил.

Деб ужасно боялась того визита. Они встречались впервые с того ужасного дня, когда она решила порвать все отношения с Малкольмом. Во время последней встречи она разозлилась так сильно, что практически впервые в своей жизни ругалась и кричала во весь голос. Малкольм казался совершенно сбитым с толку. Стой он рядом, она, наверное, ударила бы его, но Малкольм благоразумно держался на расстоянии. Когда Деб выскочила из комнаты, он закричал ей вслед, что им надо обсудить все как следует, однако Деб не стала ничего слушать и убежала.

Здесь, в тюремной комнате для свиданий, он сидел вместе с остальными посетителями и в своем роскошном костюме смотрелся так неуместно и надменно, что Деб почувствовала себя еще униженнее, чем в тот день, когда ей предъявили обвинение. Она казалась себе ужасно толстой. Одежда выглядела особенно уродливой и страшно воняла, а волосы стали совсем седыми и сальными. Они начали разговаривать, и Малкольм вдруг улыбнулся своей старой, загадочной улыбкой, и Деб поняла, что они снова могут стать друзьями.

— О чем вы разговаривали, когда мистер Чейз приходил сюда? — спросила женщина-сержант.

— В основном о прошлом.

Женщина-полицейский дружески улыбнулась. Деб почувствовала, что невольно отвечает ей, и тут же, будто одеяло, натянула на себя прежнюю апатию. Пока она не поняла, что полиции нужно на самом деле, нельзя попадаться на их дружелюбие, как когда-то — на угрозы. Деб настороженно собралась в комок, и дряблые мышцы ее живота напряглись под внушительным весом плоти.

— Очень немногие знали мистера Чейза так давно, как вы. Расскажите, каким он был — как человек, а не как член парламента.

Дебора пожала плечами, сопротивляясь из последних сил. Это было непросто. Она вонзала ногти себе в ладонь так глубоко, что думала, на коже появится кровь. Однако ничего, кроме пота, на ее ладонях не выступило.

— Не считая того посещения, я не видела Малкольма многие годы, не говоря уж о том, чтобы думать о нем…

— Насколько я знаю, люди вообще и мужчины в частности за восемнадцать лет сильно не меняются, — заметила сержант. — Каким Малкольм был, когда вы с ним встречались?

Не успела Деб подумать, как уже открыла рот, чтобы ответить на вопрос. Она поняла, что долго изображать апатию не сумеет. Всю свою жизнь она только и делала, что старалась не злиться, быть доброй, всем нравиться. Избавиться от этой привычки оказалось очень непросто, хоть Деб и понимала, как часто ее старания оказывались напрасными.

— Внешне он казался очень эффектным и харизматичным, — начала Деб.

Лицо сержанта Лайалт тут же радостно просветлело. Дебора не успела вовремя остановиться и улыбнулась в ответ, а затем добавила:

— Но я знала, что на самом деле, под маской, он очень неуверенный в себе человек. Наверное, поэтому он так… так сильно мне нравился. Я ведь и сама почти такая же.

— Мы с вами обе такие, — сказала сержант. — Кстати, с вашей стороны было очень умно заметить это в Чейзе. Никто из тех, с кем мы успели поговорить, ничего подобного не рассказывал. Как вы догадались?

Дебора распрямила спину и разжала кулаки. Теперь она чувствовала себя гораздо лучше.

— Не знаю. Ничего особенного я не замечала, просто мне хотелось заботиться о Малкольме, защищать его. Наверное, так я и догадалась. Конечно, еще он терпеть не мог, когда над ним смеялись и подтрунивали.

— А кто над ним смеялся?

— Ну знаете… Другие университетские преподаватели, например. Те, кто считал его факультативные семинары о вреде наркотиков глупыми и наивными. Ну и… Наверное, кое-кто из моих знакомых. Среди них иногда встречались высокомерные типы…

Деб вспоминала прошлое с отстраненным интересом и думала о том, как странно — после трех лет тюрьмы и пятнадцати лет тяжелой работы в уродливом домике в пригороде Бирмингема — рассказывать о жизни, которой она когда-то жила.

На самом деле она никогда не была частью того изысканного общества из Восточной Англии, которое проводило неделю в Лондоне, а на выходные возвращалось в свои огромные каменные особняки. Она просто знала некоторых из них, и время от времени они приглашали ее на свои приемы и вечеринки. Ходить туда с Малкольмом было гораздо легче и удобнее. Он выступал и как спутник, и как причина, на которую можно сослаться, если хотелось уйти пораньше.

— Малкольм не любил снобов?

— Верно, — ответила Деб. — Он презирал и самих снобов, и все их предубеждения. Хотя, мне кажется, ему все-таки хотелось им нравиться. Наверное, ему даже хотелось стать одним из них. Вы ведь знаете, Малкольм происходил из не очень обеспеченной семьи. Хотя моя семья тоже не из богатых. В том смысле, что у нас никогда не было много денег, но мы знали таких людей. То есть людей того круга… А Малкольм не знал, и ему хотелось туда попасть.

Деб вспомнила, как долго пыталась уговорить его съездить на выходные в дом ее родителей. Только поняв, почему именно он так упорно отказывается ехать, она сдалась и оставила надежду увидеть, как ее проклятый отец понимает, что презренная Дебби способна заинтересовать такого умного и привлекательного мужчину, как Малкольм Чейз.

— Он часто ошибался. Путал, когда надо надевать одно, а когда другое. Не знал, как произносятся некоторые слова. Конечно, он был ужасно умный и преподавал философию, и все студенты его очень уважали. Просто некоторые банальные вещи я знала лучше, чем он.

— Например?

— Ну, всякие там глупости и условности. Например, как произносится имя Федерстонхо или Марчбанкс или еще что-нибудь в этом роде.

Дебора на секунду прикрыла глаза. Она до сих пор помнила то смущение, которое испытала на вечеринке у Сигги и Пога Федерстонхо. Она ходила туда вместе с Малкольмом, а он, поблагодарив хозяев за приглашение, неверно произнес их фамилию. Он видел ее только на карточке, а Деб представила их по именам, так что откуда ему было знать? Разумеется, сами хозяева не обратили на ошибку никакого внимания, но кое-кто из гостей захихикал.

— Погодите, ведь ему уже было… сколько?.. Лет тридцать пять, наверное?

— Да, но он очень много работал и, кроме как в своих левых университетских кругах, почти нигде не вращался. Хотя ему не особенно нравились всякие модные левые течения. Он хотел попасть в парламент и оказаться в более таком… традиционном, что ли, обществе, и поэтому…

Может, поэтому он и обратил на меня внимание, подумала Деб неожиданно для самой себя и совсем не вовремя. Наверное, Малкольм нашел ее интересной только потому, что она водила знакомство с парой-другой побитых молью аристократов… Да, это многое объясняло.

— Вы сказали, некоторые преподаватели насмехались над его семинарами о вреде наркотиков. Видимо, он считал свое дело очень важным, раз продолжал его, несмотря на издевки? Он ведь терпеть не мог, когда над ним смеются.