Наташа Купер - Жертва

Раздражение Фила Редстоуна беспокоило Триш гораздо меньше, чем недовольство Дэйва. Хотя она ясно дала понять, что не намерена обвинять кого-то в некомпетентности и наотрез отказалась участвовать в телефильме, Фил все равно злословил о ней по всему Темплу. Это было неприятно, однако Триш считала, что Фил недостаточно влиятелен, чтобы нанести серьезный вред ее репутации.

— Наверное, вы правы, — проговорил Фемур гораздо дружелюбнее, чем она ожидала. С другой стороны, смерть Айана Уотлама расследовал не он, поэтому и особых причин злиться у него не имелось. — Желаю удачи с фильмом, — добавил он.

— Думаю, мы с вами в самом скором будущем встретимся.

— Надеюсь. По крайней мере в том случае, если встреча будет неофициальной. Мне бы очень не хотелось, мисс Магуайр, чтобы вы снова фигурировали в одном из моих расследований.

— Сделаю все возможное, чтобы в следующий раз держаться от вас подальше, главный инспектор.

— Уж будьте так добры. До свидания. И примите мои поздравления, если для них есть повод, конечно. Подозреваю, что есть. Иногда я жалею, что вы работаете не у меня в отделе.

Он повесил трубку, не дожидаясь ответа, а Триш осталось только гадать, где он раздобыл сведения, которые, по идее, должны были храниться в тайне. Анна собиралась использовать их только в фильме, не разглашая заранее.

Триш положила трубку и вернулась на кухню. Джордж мог вернуться с минуты на минуту, а у нее еще не все было готово. Триш проверила то, что уже успела сделать. Цветы стояли в вазе посреди стола, а свечи ждали только того, чтобы их зажгли. Шампанское охлаждалось в холодильнике, а открытые устрицы лежали на тарелке с колотым льдом. Края устричных раковин украшали листья водорослей. Купить водоросли оказалось труднее и дороже, чем все остальные продукты. Однако чем сложнее была задача, тем сильнее Триш хотелось ее решить. И естественно, она ее решила.

Ужин не был оригинальным — нечто вроде соблазнительного обеда на День святого Валентина, и все-таки Триш надеялась, что Джордж достаточно хорошо знает ее чувство юмора и оценит его по достоинству.

Именно шутка должна была показать, что Триш раскаивается в своем поведении и снова целиком и полностью принадлежит Джорджу, не отвлекаясь ни на Анну, ни на Деб, ни даже на Кейт. Маска интереса и сочувствия, которую он носил последнее время, треснула только однажды, но Триш сама понимала, как невнимательна была к нему. Она хотела загладить свою вину, и лучший способ это сделать — рассмешить Джорджа.

В дверном замке повернулся ключ. Триш отвернулась от элегантно накрытого стола и увидела, как в комнату вплывает огромный букет темно-красных роз над двумя длинными сильными ногами в серых брюках. Выходит, они по-прежнему мыслят в одном направлении. Триш рассмеялась, и Джордж выглянул из-за букета.

— Я просто хотел извиниться за то, что вел себя как ребенок, — сказал он.

Триш отступила в сторону, чтобы показать ему свой подарок. Джордж положил цветы на стол и сделал к ней шаг.

Позднее, когда они съели все устрицы и выпили почти все шампанское, он сам заговорил о фильме Анны.

— Вообще-то, — сказала Триш, потянувшись к бутылке, — я не собираюсь участвовать в его создании. — В его глазах внезапно появилась тревога, и Триш торопливо добавила: — Ты не подумай, будто я считаю, что у тебя нервы не выдержат, — сказала она с улыбкой. — Просто у меня накопилось много своей работы, да и марать профессиональную репутацию такой авантюрой не хочется. Я передала Анне все данные, которые обнаружила. Теперь это ее работа. Что-что, а свою работу она знает отлично.

— Не знаешь, кого она зазвала на съемки?

— О, тут ей повезло по полной программе. Отвратительный доктор Фоскатт согласился на съемки и признал, что в то время он понятия не имел об опасности сочетать терфенадин с грейпфрутовым соком.

— Что соответствует действительности, не так ли? В том смысле, что тогда об этом почти никто не знал?

— Правильно. А вот игнорировать этот факт, когда о нем стало известно, было неправильно.

— Ну, это не преступление.

Триш сморщила нос.

— Может, и так. Все равно, я считаю, что он вел себя очень небрежно и в том, как лечил мистера Уотлама, и в том, как относился к Деборе. Если бы мы смогли доказать, что доктор Фоскатт сам давал Айану Уотламу астемизол, его бы судили за лжесвидетельство. К сожалению, у нас ничего не получилось.

— Значит, он выйдет сухим из воды?

Триш вспомнила последний разговор с Адамом Гиббертом и от удовольствия почувствовала, как покалывает в кончиках пальцев.

— Не совсем сухим, — ответила она. — Муж Деборы написал жалобу в Генеральный медицинский совет. Может, она и не подействует и ужасный Фоскатт не предстанет перед дисциплинарным комитетом, пока не рассмотрена апелляция Деб, но масса неприятных часов ему обеспечена. Пускай отвечает за те страдания, которые причинил семье Гибберт.

— Месть? — с улыбкой спросил Джордж.

— О да. Может, я и научилась сдерживать горячность, — сказала Триш и подняла бокал с шампанским, — но не потеряла ни грамма праведного гнева. Я хочу, чтобы доктор Фоскатт был наказан. Если единственный способ это сделать — заставить его волноваться за свое профессиональное будущее, то так тому и быть. Его ошибки принесли людям много горя. Не думаю, что он совершил бы их, если бы не ненавидел Деб так сильно. Не будь в его действиях злого умысла, я бы не злилась. Мне кажется, умысел все-таки был, поэтому доктор должен заплатить за свои действия.

Джордж смотрел на нее с непроницаемым видом. Триш надеялась, ей не придется выслушать лекцию о том, что адвокату не пристало говорить о мести.

— Ну что? — спросила она.

Губы Джорджа медленно растянулись в полуулыбку, по которой Триш всегда узнавала его истинное лицо даже под маской неодобрения.

— Не теряй из-за меня голову, Триш, — сказал он серьезно. — Иногда меня действительно пугают твои вспышки ярости, но ведь они часть тебя самой. Я как-нибудь справлюсь со своими страхами. Я не хочу, чтобы ты притворялась ради меня и становилась не тем, кто ты есть. Договорились?

Триш почувствовала, как теплая волна удовлетворения и спокойствия поднимается по спине, расслабляя и мышцы, и чувства, которые, оказывается, были давно напряжены.

— Договорились, Джордж.

На минуту в доме воцарилась тишина. Милли и ее друг Стив согласились поиграть в ее комнате, подальше от Маркуса и его язвительного языка. Дебора дала ему новую лечебную мазь для рук, и та, судя по всему, помогала. Впервые эта ужасная сыпь появилась у него через неделю после освобождения Деб. С тех пор прошло два года, и состояние Маркуса только ухудшалось. Все говорили Деб, что ее освобождение было настоящим чудом, и за него молилась вся семья. Руки Маркуса показывали, как дела обстоят на самом деле.