Майкл Ридпат - 66 градусов северной широты

— Есть у нее русские друзья?

— Есть. Она вращается среди миллиардеров в Лондоне. Некоторые из них настоящие мошенники. А у вас что? Не обнаружили русского следа в Рейкьявике?

— Пока нет, — ответил Магнус. — Но мы наведем справки. Оскар находился здесь под следствием в связи с биржевыми спекуляциями и махинациями с ценными бумагами.

— По слухам, доходившим из Сити, некоторые исландские банки получали деньги от русской мафии, — заметила Пайпер.

Магнус вскинул брови и взглянул на коллег. Лицо Арни выражало недоумение. Вигдис покачала головой.

— Мы проверим и это, — вздохнул Магнус, молча упрекая за досадную недоработку. — Позвоним вам в конце дня, сообщим последние сведения.

— Замечательно. Пока, Магнус.

Магнус повернулся к коллегам.

— Все поняли? — спросил он по-исландски.

Он знал, что Арни должен понять, потому что изучал криминологию в каком-то колледже в Индиане и говорил по-английски превосходно. Но Вигдис утверждала, что не говорит на этом языке, чему Магнус не верил. Все исландцы младше тридцати пяти лет более-менее говорили по-английски, и он не понимал, с какой стати не говорить ей, пусть даже она чернокожая.

Вигдис была единственной чернокожей в полицейском управлении Рейкьявика. Ей надоело, что исландцы и иностранцы относились к ней так, словно она не исландка. Как она объяснила Магнусу, хоть ее отец и был американским солдатом, служившим на военно-воздушной базе США в Кефлавике, она ни разу с ним не встречалась, не имела желания встречаться и считала себя такой же исландкой, как знаменитая Бьёрк.

Магнусу она нравилась. Вигдис очень добросовестно относилась к своему делу, и американскому полицейскому было комфортно и привычно работать вместе с чернокожей среди множества бледнолицых.

Арни кивнул, но Вигдис не ответила.

— Я воспринимаю это как «да», — объявил Магнус. — Так. Давайте решим, кто чем будет заниматься.

Головной офис «Одинсбанка» находился на Боргартуне, бульваре, протянувшемся вдоль бухты. По обеим его сторонам стояли дорогие здания из стекла и облицованного мрамором бетона. Здесь не было засилья небоскребов, как в деловых кварталах больших городов США, район был более степенным, более бездушным.

Арни и Магнус въехали на автостоянку позади одного из фешенебельных зданий. Прошли через вращающиеся двери под надписью «Новый Одинсбанк». Вестибюль оглашался звуками бегущей, журчащей и бурлящей воды, низвергающейся каскадами и потоками, вздымающейся фонтанами и струящейся по стеклянным желобам вокруг атриума.

Встретившая их секретарша директора поднялась вместе с ними в лифте на верхний этаж и повела через призрачно-тихий конференц-зал. Компьютеры были выключены, стулья пусты, лишь у дальней стены сидели около десятка мужчин и женщин. Отсюда открывался превосходный вид на гору Эсья, находившуюся за бухтой, словно затаившейся под нависающей над ней серой тучей.

— Сегодня здесь тихо, — пояснила секретарша и с легкой усмешкой добавила: — Каждый день тихо.

Наконец они дошли до нужного кабинета. Директор оказался высоким, с властным широким лицом, густыми седыми волосами и, видимо, укоренившейся с недавнего времени хмуростью. На вид ему было шестьдесят. Звали его Гудмундур Расмуссен, год назад он был вызван из отставки для управления банком. Интерьер кабинета был демонстративно скромным: традиционный письменный стол, удобные стулья и круглый стол для совещаний. Эта обстановка чем-то напомнила Магнусу управление полиции, только что покинутое ими.

— То, что случилось с Оскаром, просто ужасно, — в явном расстройстве проговорил Гудмундур. — Знал я его мало. Он принадлежал к младшему поколению; в мое время мы делали дела совершенно иначе. — Он неодобрительно покачал головой. — Совершенно. Разумеется, я почти год пытаюсь навести порядок в неразберихе, устроенной Оскаром и его командой.

— Служащие банка любили его? — спросил Магнус.

— Да, — ответил Гудмундур. — Да, любили. Даже после того, как вскрылись все его ошибки. Он обладал харизмой, людям нравилось работать под его началом. — Нахмурился еще больше. — Необходимость соперничать с ним осложняла мою работу. Все служащие как будто вспоминали добрые старые дни, когда банком руководил Оскар. Не понимали, что каждый из тех дней приближал их к бедствию. Положение дел требовалось менять. Теперь, когда банк стал государственным, нам нужно действовать максимально осторожно. Никаких опрометчивых поступков.

Раздался стук в дверь, вошел человек лет тридцати. Самоуверенный, с гладко зачесанными назад волосами, в дорогом костюме, окутанный легким ароматом одеколона. Вошедший протянул директору лист бумаги.

— Вы можете это подписать?

Гудмундур взял лист, просмотрел его.

— Но эти люди брокеры, так ведь?

— Да. Мы часто проводим с ними различные операции.

— Нет. Банк платить за это не будет. Я уже говорил тебе: если это не клиент, пусть сам за все расплачивается.

Глядя в упор на озадаченного подчиненного, Гудмундур протянул ему неподписанный документ.

— Но…

— Я выразился совершенно ясно, — прервал его Гудмундур.

Служащий взял документ и медленно вышел.

Гудмундур покачал головой.

— Кое-кто из этих людей не понимает, что мир изменился. Итак, о чем у нас шла речь?

— Вы сказали, что Оскара любили. В банке у него были враги? — спросил Магнус.

— Насколько мне известно — нет. Вне банка вполне могли быть. Он один из компании молодых банкиров, разоривших страну; люди винят его в кризисе наряду с остальными. — Гудмундур покачал головой. — У них просто не было опыта управления банком. Безответственно было допускать их к этому.

В реакции Гудмундура на заслуженное возмездие, постигшее этих самонадеянных ничтожеств, Магнус уловил и несомненное удовлетворение, и огорчение.

— Насколько нам известно, Оскар находился под следствием. Им занимался прокурор, специализирующийся на расследовании биржевых спекуляций. О чем, собственно, идет речь?

— Он ссужал деньги клиентам и друзьям для покупки акций банка, причем делал это тайно. По крайней мере так утверждается.

— Были ли в числе его клиентов русские?

Гудмундур нахмурился еще больше.

— Не думаю, но совершенно уверенно утверждать не могу. В таких местах, как Тортола и Лихтенштейн, существует обширная сеть компаний-акционеров, и пытаться выяснить, кто из них является настоящими владельцами, — безнадежное дело. Но у банка очень мало русских клиентов. — Он сделал паузу. — Точнее говоря, я не могу припомнить ни одного.

— Однако можно предположить, что некоторыми из этих офшорных компаний через посредников владел Оскар?

— Да. Основная компания-акционер — «ОБД инвестмент». Как и «Одинсбанк», она является держателем крупного пакета акций известной цепи отелей и ряда предприятий розничной торговли в Англии и Германии. Это лишь то, что общеизвестно. Возглавляет эту компанию Эмилия Гуннарсдоттир, сестра Оскара. Их офис находился здесь, на Боргартуне.