Майкл Ридпат - 66 градусов северной широты

Она непроизвольно вскрикнула.

— Тише, Харпа, тише.

Голос Бьёрна был спокойным, властным. Харпа перестала кричать. Принялась всхлипывать.

Бьёрн присел на корточки возле Габриэля.

— Он мертв? — прошептала Харпа.

Бьёрн нахмурился. По тому, как он ощупывал шею Габриэля, нажимая то в одном месте, то в другом, Харпа понимала, что ему не удается найти пульсирующую артерию.

Харпа достала мобильный телефон.

— Я вызову «скорую».

— Нет! — приказал Бьёрн твердым голосом. — Нет. Он мертв. Нет смысла вызывать «скорую» к мертвецу. Мы все окажемся в тюрьме.

— Сваливаем, — панически озираясь по сторонам, прохрипел Фрикки.

— Нет. Подожди! Дай подумать, — сказал Бьёрн. — Надо договориться о какой-то версии.

— Никто не узнает, что это мы, — попытался успокоить его Синдри. — Уйдем, и все тут.

— Полицейские узнают, что Харпа звонила ему перед тем, как он вышел, — сокрушенно заметил Бьёрн. — Звонки регистрируются. Полицейские допросят ее. Возможно, с ним был кто-то, и, стало быть, ему известно о том, что Габриэль пошел на встречу с ней.

— Харпа, не говори им ничего, — заголосил Фрикки.

— О Господи, — тяжело вздохнула Харпа. Она-то понимала, что ничего не сможет скрыть от полицейских.

— Тихо! — властно прервал дискуссию Бьёрн. — Давайте успокоимся. Нам нужна версия. Алиби для всех. Первым делом давайте уберем труп. И постарайтесь не запачкать кровью одежду.

Синдри, Фрикки и Бьёрн перетащили Габриэля в глубь автостоянки и положили между двумя машинами.

— Харпе нужно пойти в «Би-пять», — торопливо проговорил Исак. — Немедленно. И поднять шум по какому-нибудь поводу, чтобы привлечь к себе внимание. Пусть затеет ссору с кем-нибудь, да хотя бы со мной. Между нами нет никакой связи, полиция ничего не заподозрит.

— А если возникнет вопрос, где она была раньше? — спросил Синдри.

— Со мной, — ответил Бьёрн. — Мы познакомились на демонстрации. Она пошла со мной на квартиру к моему брату. Дело не заладилось: она позвонила бывшему любовнику, захотела увидеться с ним.

— Она ждала его в баре, а любовник так и не пришел, — подытожил Исак.

— Что будем делать с трупом? — спросил Синдри.

— Я могу оттащить его куда-нибудь, — предложил Бьёрн.

— Надо все обставить как самоубийство, — деловито заметил Исак. — Или, например, несчастный случай? А может, просто повесить его где-нибудь?

— Это отвратительно! — воскликнула Харпа. — Меня, наверное, вырвет.

— Я оттащу его к морю, пусть освежится, — усмехнулся Бьёрн. — Синдри, почему бы тебе не помочь мне? Так, Харпа, дай мне номер своего телефона. Иди в «Би-пять» вместе с Исаком, только непременно входите порознь. Устройте там небольшой скандальчик, но постарайтесь, чтобы вас не выставили, — нужно продержаться там как можно дольше. Я избавлюсь от трупа и через час-другой позвоню тебе. Тогда можешь вернуться со мной на квартиру брата. Подробности обговорим позднее.

Харпа кивнула, собралась с духом и пошла по Банкастрайти, к бару, Исак поплелся другим путем.

Хотя этот план был составлен наспех и в нем было много слабых мест, он сработал. Сама Харпа не смогла бы его измыслить. Потребовались мозги Исака и хладнокровие Бьёрна.

Она хорошо справилась с расспросами полицейских. Если бы не Бьёрн, пришлось бы во всем признаться. Он придал ей силы и решимости, без чего было бы трудно держаться своих показаний. А теперь ей предстоит снова пройти через все это, но на сей раз она не была уверена в том, что сможет быть столь же убедительной.

Харпа услышала шум мотоцикла, быстро приближавшегося по Нордурстрёнд. Мотор заглох у ее дома.

С заколотившимся от волнения сердцем она выбежала из дома и бросилась в объятия мотоциклиста, не дав ему даже снять шлем.

— О, Бьёрн, как я рада, что ты здесь.

Она заплакала.

Бьёрн снял шлем и погладил ее по голове.

— Успокойся, успокойся, Харпа. Все будет хорошо.

Она отстранилась.

— Хорошо не будет, Бьёрн. Я убила человека. Я попаду в ад. Я в аду.

— Никакого ада нет, — резонно заметил Бьёрн. — Ты напрасно чувствуешь себя виноватой. Конечно, убивать людей дурно, но ты не хотела его смерти, так ведь? Это несчастный случай. Люди гибнут от несчастных случаев.

— Это не несчастный случай, — возразила Харпа. — Я напала на него.

— Все произошло потому, что Синдри и тот парень тебя подстрекали. Они надоумили тебя позвонить ему, выманить из дому и встретиться с тобой. Дурно то, что мы согласились с ними. Посмотри на меня, Харпа. Ты не преступница.

Но Харпа не смотрела на него. Она прижалась к его груди, обтянутой кожаной курткой. Она хотела верить ему. Отчаянно хотела.

Ноябрь 1934 года

Халлгримур оглядывал снег, идя к сараю, где находились согнанные на зиму овцы. Нужно было проверить, есть ли у них сено.

Было десять часов, начинало светать. Выпавший несколько дней назад снег отливал голубым, только на вершинах дальних гор восходящее солнце придавало ему красноватые оттенки. Хорошо были видны темные извилистые волны застывшей лавы Берсеркьяхрауна. Из-за неостывшей лавы снег всегда сначала тает здесь.

С фьорда дул холодный ветер. Приглядевшись к человеку, бредущему по снегу к церкви, Халлгримур быстро признал в нем Бенни.

Халлгримур в последние недели почти не видел своего друга, но думал о нем, причем с чувством жалости. Исчезновение отца Бенедикта удивило всех. Мать не имела ни малейшего представления о том, где может быть ее муж. Поисковые группы ходили повсюду: за гору Бьярнархёфн — на тот случай если он искал пропавшую овцу, вдоль берега, допуская, что он упал в море, за Берсеркьяхраун, в города Стиккисхольмюр и Грюндарфьордюр. Поиски не принесли результатов, а потому их распространили в южную сторону, на горы, Керлингинское ущелье и территорию, простирающуюся вдоль берега в направлении Олафсвика. В Боргарнесе оповестили шерифа.

Нигде не было и следа пропавшего.

Присоединившись к поисковой группе, он держался возле отца, куда бы тот ни шел, и поражался его решимостью помочь, готовностью проводить долгие часы в горах в поисках тела упокоившегося, как уже знал Халлгримур, на дне озера всего в нескольких километрах от зоны поисков.

Атмосфера в Бьярнархёфне была ужасной. Отец и мать не разговаривали. Ненависть была просто физически ощутимой. Брат и сестры Халлгримура думали, что это объясняется горем и потрясением. Только Халлгримур знал истинную причину.

Мальчик ненавидел мать за то, чем она занималась с отцом Бенни. И хотя понимал, что это дурно, невольно восхищался отцом, который так этого не оставил.

Конечно, дела в Храуне обстояли еще хуже. Мать Бенни с ума сходила от беспокойства, но она была сильной женщиной и не давала ферме прийти в упадок. Видя это, соседи охотно помогали ей.