Кнут Фалдбаккен - Поздние последствия

Он горько зарыдал.

Затем он взял себя в руки и попытался вновь обрести свою неустрашимую манеру. Он снова поочередно взглянул на обоих полицейских и произнес почти кокетливо:

— Не хотите же вы сказать, что пришли ко мне и разоблачили меня лишь на основе вашей теории о париках и случайно замеченного лака для ногтей?

— Это называется полицейской работой. — Рюстен произнес это довольно убедительно, как будто давал урок в классе молодых новобранцев полицейской школы. — Капля за каплей падает и точит камень.

— Но у нас было кое-что еще. Мы, собственно, пришли, чтобы вас задержать и сфотографировать.

— Сфотографировать?

— Не только с внешней стороны, но и с внутренней, так сказать.

— Потрудитесь объяснить это, старший инспектор.

— Я уверен в том, что рентгеновские снимки покажут следы переломов различных костей, ребер, пальцев и всего остального, которые совпадут с описанием в истории болезни Лив Марит Скард в больнице в Лиллехаммере, где она лечилась.

Эдланд вытаращил на него глаза, и теперь они наполнились слезами.

— Взгляните… — всхлипнул он и вытянул вперед левую руку. И тут Валманн заметил, что указательный палец наискосок вырастает из другого сустава. — Он наступил на него, несколько раз. Врачам не удалось выпрямить палец. — Он прижал руку с изуродованным пальцем к груди и зарыдал.

Позднее, когда Эдланд успокоился и даже немного поспал, а Валманн и Рюстен тем временем шепотом обсуждали, что делать дальше, Валманн прокашлялся и сказал:

— Я вынужден задать вам еще один вопрос, Эдланд. Это будет неприятный вопрос, но мы подумали, что вы предпочтете ответить на него здесь, нежели в комнате для допросов в полицейском участке.

Эдланд только кивнул, измотанный сеансом допроса двумя полицейскими, продолжавшимся с перерывами около двух часов.

— Я должен спросить вас, Эдланд, почему вы убили Карин Риис?

— Карин? — Он вскочил с дивана с таким видом, как будто его сильно укололи иглой. — Разве я убил Карин?

— Успокойтесь. — Рюстен положил ему на плечо свою тяжелую руку. — Вы рассказали нам все остальное, расскажите и об этом.

— Нет, это невозможно! — Он опять зарыдал.

— Если вы откажетесь, то потом, когда вас будут допрашивать эксперты из Уголовной полиции, будет гораздо хуже. Выхода нет. У нас есть доказательства.

— Доказательства?

— Да, доказательства.

— Что это я убил?.. — У него не хватило сил закончить.

Валманн вздохнул, придвинул к себе пластиковый пакет и достал черные ботинки, грязные и неприглядные.

— Это ваши ботинки?

Эдланд отвернулся.

— Так они ваши?

Ответа не последовало.

— Вы должны ответить мне, Эдланд. Нет смысла молчать. Мы нашли их в вашем мусорном мешке. Вы знаете, что мы можем обнаружить биологические следы, доказывающие, что ботинки принадлежат вам. Волокна с ваших носков или малюсенького кусочка кожи будет достаточно. Своим молчанием вы только нам работы прибавите, а себе — неприятностей со следственными органами. Так это ваши ботинки?

— Похоже, что так.

— Они были на вас в тот четверг вечером, когда была убита Карин Риис?

— Я не помню…

— В ваших интересах сказать правду.

— Ну конечно. Да!

Валманн еще раз глубоко вздохнул:

— На этих ботинках были обнаружены следы крови, Эдланд. Крови, принадлежащей Карин Риис. Вы можете объяснить, как ее кровь попала на ваши ботинки?

Эдланд затих на несколько секунд, а затем прошептал:

— Я… я солгал вам… — Он говорил еле слышно. — Я стоял около двери, и заглянул внутрь, и увидел, что она там лежит… И тогда… тогда…

— Что тогда?

— Я вошел, а потом… потом, должно быть, испачкал ботинки в крови.

— Характер нанесенных увечий говорит о том, что ее, скорее всего, забили насмерть ногами.

— Нет!

— Именно так. Скорее всего, будет доказано, что на нанесенных ей ранах отпечаталась форма этих ботинок. Мы уже взяли пробы, которые наверняка покажут остатки волокон и волос…

— Прекратите!

— Вы больше ничего не хотите сказать нам?

Эдланд еще сильнее завернулся в шерстяное одеяло, медленно лег на бок и поджал под себя ноги. Он дрожал так сильно, как будто никогда в жизни уже не согреется.

— Это была она…

— Вы хотите сказать, что ее убила Лив Марит Скард?

— Да… — прошептал он. Затем он внезапно вскочил и закричал: — Нет, это неправда! Это был я… Я не знаю… — И он снова упал на диван.

— Попробуйте рассказать нам, как это случилось.

Еще одна длинная пауза. Эдланд лежал тихо, и было слышно, как он дышит. Потом он вдруг начал рассказывать, сначала неуверенно что-то бормоча, затем громче и отчетливей. Наконец он встал перед полицейскими с искаженным лицом, дрожа всем телом и отчаянно пытаясь объяснить им то, чего сам не мог понять, чего никто никогда не смог бы объяснить должным образом.

— Я увидел их там… — начал он. — Когда я подошел к дому на улице Фритьофа Нансена, он был внутри, Скард. Он наказывал ее своим особым образом. Он насиловал ее там, в передней, спереди, сзади, и потом бил ее. Он заставлял ее делать отвратительные вещи, извращенные. Я узнавал их. Она узнавала, Лив Марит… Это узнавание… Было совершенно невыносимо стоять и смотреть на то, что происходит перед моими глазами! Я захотел помочь ей, я должен был это сделать. Но меня словно парализовало. Я превратился в нее , вы понимаете? Я вернулся, я снова был в ее роли! В роли пассивной, избиваемой женщины, которая могла только лежать, стонать и принимать побои. Я почувствовал, как начинается приступ. Когда голова раскалывается, все возможно. Таблеток у меня с собой не оказалось. У меня не было ни мужества, ни сил двинуться с места. Закончив, он оставил ее лежать на полу, как забитую скотину, и ушел. Выскочил через заднюю дверь из кухни, как крыса. Я притаился за перилами лестницы, и он меня не заметил. Не знаю, как долго я так сидел, а голова болела все сильней… Когда я вновь заглянул в дом, она уже пришла в себя. Она была на ногах и наводила порядок, расставляла мебель, поправляла ковер. Наводила порядок после него ! После того, как он ее насиловал! Маленькая прилежная домохозяйка делала то, чего ожидал от нее муж! Моя дражайшая Карин, первая женщина, с которой я испытал радости сексуальной жизни как мужчина, она была полностью в его власти. Она делала все точно так же, как Лив Марит годами, плачущая и истекающая кровью, чтобы ему не к чему было придраться, когда он вернется. Она превратилась в Марит, старший инспектор ! Она стала Лив Марит Скард. И эта мысль была невыносима!

Он на секунду замолчал, будто собирался с силами.

— И тогда я вошел и попросил ее остановиться. Попросил ее позвонить в полицию и заявить на него. Я был вне себя, я кричал и ругался. Она испугалась. Просила меня прекратить. Но остановить Лив Марит Скард было невозможно. Тогда Карин начала кричать, оскорблять меня. Вся в крови, избитая и сломленная, такая, какой была я в моей прошлой жизни…