Пиа Юль - Убийство Халланда

Внизу смутно виднелась оконечность купального мостика, я там недавно сидела. Я увидела это перед собой и неожиданно почувствовала озноб. Легкая жертва для того, у кого наверху в садах есть ружье. Кто стрелял в Халланда? Собирался ли он застрелить и меня? Почему мне это ни разу не пришло в голову, почему я не боялась? Но потом у меня отлегло. Никто не собирается меня застрелить. И никто не собирался стрелять в Халланда, хотя это и произошло.

Кружка Халланда — синяя. Поставив ее в раковину, я достала с полки его рюмку для шнапса. Она была старинная, я купила ее когда-то в шведской провинции, маловата, но прелестная, стоила двадцать пять крон, сверху слегка расширяется, а в ножке воздушный пузырь. По утрам Халланд выпивал рюмку шнапса, а так он почти не пил. Наполнив ее до краев водой, я посмотрела сквозь нее на кухонную лампу и осушила. Потом легла в постель и проспала большую часть дня. Так оно спокойнее, да и выйти из дому лучше было дождавшись вечера.

— Где собака? — поинтересовалась я, узнав его в сумерках на Прогулочной аллее.

— У воды, сейчас прибежит, — ответил он и повернул, и пошел со мной рядом. Мы шли не быстро и не медленно, но в ногу. Не касаясь друг друга.

— Знаешь что, — сказала я.

— Нет.

— Как ты думаешь, где письма Халланда?

— Ты о чем?

— Не знаю, просто взбрело на ум, вот и спросила.

— Его письма пропали?

— Я не совсем уверена. Я думала, у него лежит куча бумаг и писем, но там ничего нет, такое впечатление, что он очистил свой кабинет.

— Получается, он знал, что умрет?

— Нет. Я говорю глупости. Знать, что тебя застрелят, нельзя.

Молчание.

— Может, тебе известно про Халланда что-то такое, что неизвестно мне?

— Ну как я могу на это ответить?

— Н-да. Но тебе что-нибудь известно?

— Н-да? Не думаю.

Фьорд блестел. За кронами деревьев светил полумесяц, но по небу неслись темные тучи. Мне было слышно его ровное дыхание, не глядя, я ощущала его рядом с собой.

— Я люблю этот фьорд, — сказала я, чуть дыша.

— Да, — отозвался он и обнял меня за шею.

Мы уже поднялись к кладбищенской калитке. Совсем смерклось.

Я помедлила. Его рука лежала так хорошо.

— Это ты его застрелил? — сказала я шепотом.

Не отнимая руки, он, почудилось мне, прошептал мое имя. Нагнулся ко мне, обдавая теплым дыханием. Я не могла различить его черты, я потянулась к нему и поцеловала — в рот, нечаянно. Он вздрогнул. Тут явилась и принялась лаять собака.

— На кладбище ее нужно будет взять на поводок, — заметила я.

— А мы туда пойдем?

Он что, охрип?

Собака стала меня обнюхивать, ткнулась носом прямо в пах. Я похолодела. Вспотела. Сейчас укусит! Не укусила.

Кладбищенская калитка заскрипела, как оно и положено. Из-за туч вновь показался месяц.

— Халланд будет лежать здесь?

— Я еще точно не знаю. Скорее всего, на новом участке. Но это было здесь — он стоял вон там, у ограды, тот, который стрелял. Фундер рассказал мне — они определили место. Хотелось бы верить, что это шальная пуля, но они говорят, такого не может быть.

Собака заскулила и метнулась вперед, увлекая за собой Брандта.

— Потому что попала в сердце?

— Охотники не имеют ведь обыкновения разгуливать по кладбищу.

— Однако! — произнес Брандт, останавливаясь. Он был мне едва видим, месяц скрылся.

— Что такое? — спросила я.

— Ты не помнишь прошлогодний скандал?.. Завтра утром я позвоню в кладбищенскую комиссию.

— Какую-какую?

— Кладбищенскую. Председателю.

— А это что за черт?

Он вздрогнул. И сказал шепотом:

— Не чертыхайся!

Я засмеялась:

— Потому что мы на кладбище?

— Просто ни к чему.

Месяц снова вышел из-за туч.

— Его будут хоронить в пятницу, — сказала я. — Я знаю, ему бы хотелось, чтобы его похоронили в земле. Но помимо этого я не собираюсь ничего устраивать. Не будет никаких извещений о смерти и никаких канапе.

— А как же все эти книготорговцы, издательство — им вообще известно, что он умер?

— Неужели же они не читают газет? Я ничего им не сообщала. Его мобильный исчез, так что я не могу… честно говоря, я об этом не думала. Я не могу на себя это взять. Я не очень знаю, чем он занимался, я…

Он продел руку мне под локоть, я почувствовала, что так и нужно.

— Я этого делать не буду!

— Чего?

— Всего, что полагается, — я этого делать не буду!

Трольс поседел, отпустил волосы и отрастил живот. Никакой солидности. Мы так давно с ним не виделись, что я перепугалась. Но с Эбби, как выяснилось, все было в порядке, а больше меня ничего не интересовало. Я впустила его в дом, где он раньше никогда не был, заварила чай, потому что он по-прежнему не пил кофе, мы уселись друг против друга.

— Это страшно — то, что произошло с Халландом, — начал он. — Я много о тебе думал.

— Да ну тебя! — вырвалось у меня прямо по-детски.

— Ты не изменилась.

Вот это неправда. Но может быть, он имел в виду не мою внешность, а «да ну тебя!»? Мы посидели, глядя друг на дружку. Я была не прочь помолчать. Он сделал глубокий вдох:

— Пойдешь со мной в постель?

— Че-во? — сходу ответила я, как бы в шутку, прежде чем до меня дошло сказанное. — Нет, не пойду! Да что это с тобой?

Он даже не смутился:

— Просто я часто думал, что спрошу тебя об этом, когда Халланда не станет.

— Когда его не станет?

— Я же не знал, что его возьмут и застрелят!

— Так-таки не знал?

На одной щеке у него вовсю задергался мускул, при том что само лицо оставалось бесстрастным и неподвижным. Когда мы были молодыми, этот мускул очень меня занимал, я придумывала, что бы он мог означать, я выводила отсюда характер Трольса, это было его глубинной основой.

До чего ты был скучный, до чего ж я скучала, подумала я — и почувствовала неожиданную легкость в теле, как будто произнесла это вслух.

— Я прекрасно понимаю, почему ты это говоришь, но как у тебя только язык поворачивается! Послушай, Трольс…

— Нет-нет, — перебил он меня. — Забудь об этом!

Он упер кончик языка в щеку. Значит, его все-таки проняло.

— Я могла бы упрекнуть тебя, что ты предлагаешь это, когда я сижу здесь и… можно ли вообще употребить слово «вдова», если мы не были женаты? Но я все еще не могу осознать, что Халланд умер, а люди говорят бог знает какие глупости и ведут себя до того странно. Вчера, например, я поцеловала соседа.