Тору Миёси - Ангельский перезвон

Мы шли плечом к плечу по китайскому кварталу. Ноздри щекотал пряный запах жареной свинины.

— Перекусим? — предложил я.

Кусимото кивнул. Мы прошли мимо вывесок дорогих ресторанов и завернули в маленькую закусочную на перекрестке. Комиссар заказал вареной лапши, я — жареной, после чего надолго воцарилось молчание. Каждый из нас словно пытался угадать, о чем думает собеседник. Люди мы с комиссаром разные — и не только потому, что он перенес в детстве землетрясение, а я нет.

Его заказ принесли первым. Кусимото щедро посыпал лапшу перцем и вполголоса сказал:

— Ну, выкладывайте, что там у вас.

— Известен ли вам некий пианист по имени Огава?

Палочки комиссара застыли над миской всего на какое-то мгновение, и он снова задвигал челюстями.

— Вижу, известен, — заключил я.

— И что дальше? — спросил Кусимото, не говоря ни «да», ни «нет».

— Вчера, перед самым убийством, Огаву видели в отеле «С». Домой он вернулся только сегодня утром и сразу вслед за тем снова куда-то исчез.

— Что еще?

— В прежние времена Огава находился с убитой в весьма близких отношениях, они вместе работали до того, как она вдруг пошла в гору. Под конец ему до нее, конечно, было как до луны на небе. И еще одно: часто бывает на американской военной базе в Ацуги.

Кусимото как раз отправил в рот последнюю лапшинку, когда принесли мой заказ. Он хотел было встать, но я обиженно заметил:

— Могли бы по крайней мере подождать, пока я поем. Комиссар снова сел. Очевидно, землетрясение, которое он пережил

в детстве, все-таки не до конца вытрясло из него элементарное чувство вежливости.

— Как у вас движется дело с Кацуё Симотани? — спросил я.

— Похоже, она ни при чем. Она действительно была в то время в отеле. Кацуё подозревала, что муж изменяет ей с Йоко, и попросила некую девицу — ее зовут Томоко — проследить за этой парочкой.

— Томоко?!

— Да. Причем Томоко этого не отрицает. Но дело в том, что она водила Кацуё за нос. Томоко — давняя подружка- Йоко и последнее время состояла у нее на службе. Отказать супруге господина Симотани она не посмела, но правды ей не говорила, только голову морочила. Вчера вечером Кацуё вдруг ворвалась в «Звезду» и стала требовать, чтобы Томоко сказала, где ее хозяйка. Йоко была в пятьсот пятнадцатом, но секретарша ответила, что понятия не имеет. И тут, как назло, Йоко Минэ позвонила в контору. Кацуё каким-то образом догадалась, что это ее соперница и что она здесь, в отеле.

— И подняла шум?

— Да. Томоко пыталась ее задержать, но Кацуё оттолкнула ее и помчалась наверх. Однако, когда она ворвалась в номер 515, по ее словам, Йоко уже лежала мертвая.

— Погодите-погодите. Разве дверь не была закрыта на ключ?

— В отеле двери номеров запираются автоматически: достаточно изнутри нажать на кнопочку. Если же не нажимать, то дверь остается незапертой. Кацуё утверждает, что было открыто.

— А где в это время был ее муж?

— Примерно в тот самый момент он как раз вернулся в контору, причем перед этим у него состоялась деловая встреча, чему есть свидетели.

— Итак, Кацуё увидела, что актриса мертва. Что дальше?

— Она в ужасе кинулась вон из номера и прямиком — домой. Дамочка она истеричная, такая реакция вполне в ее духе.

— Выходит, что убийство было совершено в короткий промежуток между звонком Йоко в «Звезду» и появлением Кацуё в номере 515?

— Выходит, что так, — вздохнул комиссар.

Я внимательно посмотрел ему в глаза. Сдавалось мне, что он уже решил для себя, кто убийца. У меня тоже возникла одна, пока еще смутная, догадка.

Весь день у меня ушел на беседы с разными людьми, знавшими Йоко Минэ. Смерть не замела следов ее короткой жизни, наоборот: все кинулись раскапывать прошлое актрисы; особенно усердствовали так называемые артистические журналы, эти осквернители могил.

В отличие от других взлет Йоко из «Ямы» к сиянию славы, те ухищрения, к которым она прибегала, чтобы добиться успеха, меня не интересовали. Человек алчен, это я знал и так, и история Йоко была самой что ни на есть обычной. Никому не известная певичка из «Адониса» отвергала все «буржуазные пороки»; звезда Йоко Минэ полюбила и деньги, и прежде столь ненавистные ей средства массовой информации. Она завела себе влиятельного покровителя в лице господина Симотани и перестала пускать прежних дружков на порог, Бог ей судья.

От каждого из своих собеседников я выслушивал эту историю снова и снова, хотя интересовало меня совсем другое.

Один из ее бывших приятелей по «Адонису» сказал:

— Она вечно прикидывалась такой чувствительной, такой эмоциональной. Только все это было одно притворство. Женщины — они все такие!

Девушка, знавшая Йоко, убеждала меня:

— Она всегда считала, что никакой любви нет и не может быть. Ей просто доставляло удовольствие заставлять мужчин плясать под ее дудку. Она была жуткая эгоистка, просто жуткая!

Как я от них ото всех устал! От этих парней и девиц мне были нужны не лекции о любви и женской натуре, а вполне конкретные сведения, чтобы разобраться в отношениях пианиста с Йоко и Томоко. Единственным, кто сообщил мне хоть что-то полезное, был бармен из «Адониса».

На следующий день состоялись похороны. Раскошелилась на церемонию «Звезда», причем, как рассказывали, господин Симотани не изъявил особого желания брать на себя расходы, его заставила супруга.

Сначала состоялось отпевание в одной из расположенных в центре города церквей. Сама-то Йоко к религии была равнодушна, но Кацуё Симотани оказалась праведной христианкой.

Я стоял у церковных ворот, несколько в стороне от толпы зевак и репортеров — издалека лучше просматривался выход. Вот замолкли звуки хора, и из церкви повалили люди. На колокольне зазвонили колокола.

Я разглядел в толпе Томоко и уже не сводил с нее глаз. Траур был ей к лицу, даже слишком: черное платье пикантно подчеркивало фигуру. Томоко огляделась по сторонам. Проследив за ее взглядом, я заметил высокого мужчину, стоявшего в тени ветвистого дерева. Я не спеша приблизился к нему.

— Господин Огава, если не ошибаюсь?

Мужчина весь сжался. Я поспешно добавил, опасаясь, что он сейчас припустит со всех ног:

— Не пугайтесь, я не из полиции.

Огава обернулся. Соседка по дому описала его довольно точно.

— А мне плевать, — вызывающе сказал он. — Если хотите, можете отвести меня в полицию.

— Ты убил?

— Я!

— Почему?

— Она изменила!

— Кому?

— Как — кому?! Мне!

— А ты никогда и никому не изменял, да? Он молчал.

— Ты ведь обещал Томоко, что женишься на ней, и она тебе верила. Так или нет? Когда же Йоко вышла в звезды, ей было достаточно поманить тебя пальцем… А может, она и не манила? У нее, поди, и без тебя ухажеров хватало. Но ты-то по ней стал сохнуть, верно? Не по скромной певичке, а по звезде Йоко Минэ. А Томоко смириться с этим не могла. Убить тебя у нее духу не хватало, она еще продолжала любить тебя, хоть ты и думал только о Йоко.