Э. Хартли - В день пятый

— Значит, ты веришь Парксу? — спросил Томас.

— Не на все сто, — призналась Куми. — Но если он настоящий ученый и действительно стоит на пороге какого-то важного открытия, то я хочу быть рядом.

— В качестве официального представителя американского правительства. — Томас криво усмехнулся.

— Что-то вроде того, — уклончиво сказала Куми, стиснула ему руку и ушла, как это бывало раньше, в далеком прошлом.

Найт просто несколько минут стоял на палубе, уставившись на море. Такое случилось два дня назад, и Томас до сих пор не мог решить, как к этому относиться.

— Как Джим? — спросил ои сейчас.

— Держится отчужденно, — ответила его бывшая жена. — Похоже, он растерян, даже опечален. Почему бы тебе с ним не поговорить? С тех пор как мы отплыли из Японии, ты не сказал ему и двух слов. Это все потому, что он напоминает тебе об Эде?

— Не знаю, — пробормотал Томас. — Возможно. Джим тебе нравится, ведь так?

— Да, — подтвердила Куми.

Это был четкий, определенный ответ, но она предпочла именно его, заявление веры и надежды, быть может даже приправленное милосердием. Это оказалось не столько описанием ее чувств, сколько декларацией того, в каком мире ей хотелось бы жить. Кивнув, Томас промолчал.

К ним возвратился сияющий Паркс и объявил:

— Мы будем на месте через два часа. Кто отправится под воду вместе со мной?

— Я, — решительно произнес Томас.

До сих пор Найт еще не думал об этом, но сейчас ему все стало ясно. Если там что-то есть, то он просто обязан увидеть это своими глазами.

Дебора Миллер хмуро сидела за столом в своем кабинете в музее, расположенном в том районе Атланты, который именовался Друид-Хиллс. Кто такой этот Мацухаси и с какой стати он прислал ей по электронной почте какие-то странные кадры аэрофотосъемки? В сопроводительном письме, написанном на строгом и чересчур правильном английском, Мацухаси утверждал, что эти снимки попросил переслать ей Томас Найт, хотя сам он не мог сказать, по каким причинам. Дебора просмотрела их еще раз: деревушка на берегу, кроваво-красная вода, дым, затем ничего. Фотографии должны были иметь какое-то отношение к брату Томаса, но она понятия не имела, что ей с ними делать.

Во время последнего разговора по телефону Томас сказал, что по-прежнему не знает, где погиб его брат. Следовательно, эти снимки содержали какую-то новую информацию, хотя Дебора не могла представить, что способно было вот так стереть целую деревню с лица земли. Достав с полки географический атлас, она по координатам определила, что речь шла о Филиппинах, точнее об архипелаге Сулу.

Дебора покопалась в Интернете в поисках свежих новостей, имеющих отношение к этому региону, но нашла лишь строгие предупреждения правительств различных стран с рекомендациями своим гражданам воздержаться от посещения этих беспокойных мест, терзаемых терроризмом. Небольшая, но очень воинственная группировка вела сепаратистскую борьбу за создание независимого мусульманского государства на острове Минданао и архипелаге Сулу. В ходе антитеррористической войны, объявленной Соединенными Штатами, шестьсот пятьдесят американских военнослужащих, в том числе сто пятьдесят бойцов сил специального назначения, в 2002 году были размещены на Басилане, крупнейшем острове архипелага.

Чем был вызван дым на берегу: действиями террористов или ударом правительственных сил? В любом случае отец Эдвард Найт мог, сам того не желая, оказаться в самой гуще происходящего, хотя Дебора ума не могла приложить, чем он там занимался.

Раздался стук в дверь, и в кабинет вошла Тоня, директор центра связи музея.

— Я как раз сварила целый кофейник кофе, так что если хочешь выпить чашечку — милости прошу.

— Спасибо, — поблагодарила Дебора. — Слушай, раз уж ты здесь, взгляни вот на это.

Она уже подробно рассказала Тоне о побочной линии своих приключений в Пестуме, поэтому сейчас можно было не объяснять, что к чему.

— Зачем тебе прислали все это? — спросила Тоня.

— Наверное, Томас мне доверяет, — сказала Дебора. — Пожалуй, сейчас он мало на кого может положиться, и на то есть веские основания.

— Похоже, между теми, кого допрашивают по одному и тому же делу об убийстве, возникают особые узы, — заметила Тоня.

— Совершенно верно, — согласилась Дебора. — Так что ты думаешь?

— Я никогда прежде не слышала о таком месте. А если речь идет о террористах, военных ударах и прочем, кажется, это не совсем по нашей части.

— Стало быть, ты полагаешь, что мне ничего не нужно делать, так? — спросила Дебора, поднимаясь с места и вытягиваясь во весь свой весьма значительный, рост.

— Черт побери, нет, — возразила Тоня. — По-моему, тебе следует связаться с теми, кто занимается подобными вещами.

— Мне не хотелось бы обманывать доверие Томаса и подставлять его.

— Мне кажется, он и так уже попал под перекрестный огонь, — напомнила Тоня. — Кроме того, ты могла бы позвонить кое-кому с нужными связями, кто — ради тебя — готов будет действовать очень нежно.

— Ради меня? — спросила Дебора, недоуменно глядя на подругу.

Но Тоня лишь загадочно, как сфинкс, улыбнулась, и Дебора все поняла.

Десять минут спустя, все еще расхаживая по кабинету с чашкой кофе в руке и напоминая какую-то рассеянную береговую птицу, Дебора набрала номер. Ей потребовалось всего две минуты, чтобы добраться до внутреннего коммутатора ФБР. Ответивший голос застал ее врасплох, хотя далеко не в такой степени, в какой она сама собиралась оглушить этого человека своей просьбой.

— Алло, — послышалось в трубке. — Говорит Сернига.

— Привет, Крис, — деловым тоном произнесла женщина, словно в прошлый раз они разговаривали всего несколько дней назад. — Это Дебора Миллер.

Как только люк подводной лодки был задраен, Томас пожалел о том, что согласился плыть. Внутренний отсек был крохотный, около десяти футов в длину, восьми в ширину и в высоту, с выступающим прозрачным акриловым колпаком, который придавал всему судну вид огромного водолазного шлема. В подлодке имелся минимальный набор для выживания, включающий нож, сигнальную ракетницу и запас продовольствия. Она была оснащена гидролокатором, системой жизнеобеспечения и манипулятором с дистанционным управлением, корпус выкрашен в ярко-жел-тый цвет.

Как и следовало ожидать, Паркс встретил клаустрофобию Томаса песней:

— «Небо голубое, и море зеленое в нашей желтой подводной лодке… А теперь все вместе: мы живем в желтой подводной лодке…»

Найт и не подумал присоединиться к нему.

— Ты уверен, что эта консервная банка не утонет? — с опаской спросил он.

— Лодка сделана по последнему слову науки и техники, друг мой, — не скрывая своего раздражения, возразил Паркс. — Можно сказать, самый настоящий шедевр, черт побери. Если мы того захотим, она опустит нас на глубину шестьсот метров.