Хизер Террелл - Тайна похищенной карты

Он пригласил Мару взглянуть поближе. Она приблизилась к ограждению вокруг ямы и глянула вниз. Полностью одетый скелет лежал в позе зародыша, правда, одна его рука покоилась на лбу, словно он прикрывался от удара. Мертвецу было по меньшей мере шесть сотен лет, но благодаря позе и одежде он показался Маре чуть ли не живым. Она четко представила беднягу в его последний час.

— Думаете, это картограф? — тихо спросила она.

Ей почему-то показалось неуважительным говорить о погибшем в его присутствии, хотя со дня смерти прошло очень много времени.

Бена такие тонкости не волновали.

— Мы с Хуаном обсуждали эту возможность. Лично я сомневаюсь. Одет весьма скромно, такие халаты носили бедняки. А настоящий картограф получал очень хорошее образование и занимал относительно высокий статус.

— Он не мог быть каким-нибудь курьером? Как-никак, здесь проходит Шелковый путь.

— Возможно. Но он одет не в форму, на нем нет ни одного курьерского атрибута. Все это очень любопытно.

Мара продолжала разглядывать тело.

— Как бы там ни было, здесь произошла трагедия.

Мара была рада, что пока они добирались до сколоченного наспех ресторана на краю городка, прошло больше часа. После осмотра тела она лишилась аппетита, и ей требовалось время, чтобы его восстановить, тем более что Бен собирался угощать ее лучшими пельменями во всем Сиане.

— Расскажите мне о тохарах, которых вы изучаете, — попросила она Бена.

Аппетит, к счастью, вернулся, потому что «цзяоцзы» оказались не просто пельменями. В ресторане, представлявшем собой на самом деле ветхую постройку с пластиковыми стульями и столиками, подавали острые пельмени в форме лебедей и петухов, а еще сладкие пельмешки в виде миндаля и бабочек.

Прежде чем ответить, Бен сунул в рот дымящийся пельмень, орудуя палочками. Мара решила, что он один из тех, кто настолько увлечен работой, что забывает поесть и только в конце дня набрасывается на еду как голодный волк. Не переставая жевать, Бен спросил:

— Вы когда-нибудь слышали о таримских мумиях?

Название показалось ей знакомым, но она так и не вспомнила почему. Мара покачала головой.

— В тысяча девятьсот восьмидесятых китайские археологи, исследовавшие южную оконечность Таримского бассейна, суровую пустыню, граничащую с Шелковым путем, обнаружили захоронение с несколькими телами, погребенными три с половиной тысячи лет тому назад. Сохранились тела гораздо лучше, чем любая египетская мумия. На них была одежда ярких цветов, часто клетчатого узора, как на шотландских юбках. Ученые перевезли тела в музей Урумчи, где они оставались до тысяча девятьсот девяносто четвертого года, когда ряд журналов опубликовал статьи о находке, сопроводив их великолепными снимками. Все сразу заметили, что мумии принадлежали не к монголоидной, а европеоидной расе, а еще что росту в них более шести футов.

— Кем они были? — спросила она.

— Существует версия, что они были тохары, выходцы из кельтской Европы, мигрировавшие на восток, в Таримский бассейн, и, вполне возможно, за его пределы.

— Доисторические кельты проделали весь путь на восток до самой Азии? — недоверчиво переспросила Мара.

Он как будто не обратил внимания на ее скептицизм.

— Не исключено. Благодаря моему интересу к истории тохарского народа я был приглашен в тысяча девятьсот девяностом году для участия в экспедиции по изучению мумий из Таримского бассейна. Руководители экспедиции хотели убедиться, что мумии действительно тохары.

— И к какому же выводу вы пришли?

— Я, как и многие из моих коллег, стал бы утверждать, что это тохары. Если мы правы, то мумии из Таримского бассейна могли бы изменить все наше восприятие истории.

— Что вы имеете в виду?

— Если тохары пришли в Китай из Европы, значит, китайская цивилизация не развивалась в изоляции от Запада, на нее оказала влияние доисторическая Европа. Если так, то вполне возможно, что именно европейцы дали Китаю колесо и бронзовую металлургию — два основных достижения цивилизации.

Бен продолжал говорить, делясь подробностями о раскопках за пределами Сианя, куда он был отправлен некоммерческой организацией Тобиаса, как только стало известно о находке двух мумий, похожих на таримские. Раскопки оказались многообещающими, хотя находки сохранились не так хорошо, как в Таримском бассейне, из-за более влажного климата. Бен светился изнутри от одной только мысли о своих открытиях и их последствиях для истории, от одного только предположения, что историю придется переписать из-за его находок.

Мару тронула его взволнованность и желание внести свой вклад в общее дело. Она невольно вспомнила собственные детские мечты найти какой-нибудь давно потерянный предмет искусства и приоткрыть тем самым историческую тайну. Проведя долгое время среди оппортунистов, она почувствовала симпатию к этому человеку и его этическим представлениям, его стремлению к знанию ради науки, а не ради денег, которые оно могло принести.

Мара даже напряглась, когда это осознала. Последние три года она возводила стену, защищавшую ее от любых симпатий. И кирпичи в этой стене ложились так близко друг к другу, что, как ей казалось, сквозь стену не просочится ни один лучик света. И тем не менее пока она сидела в обшарпанном ресторане на пыльных задворках далекой китайской деревушки, крошечный лучик все-таки умудрился пробиться.

Бен продолжал говорить, но уже с другим выражением:

— На этих первых раскопках в Таримском бассейне я впервые узнал, что такое кража. Когда мы прибыли на место, оказалось, что расхитители могил методично ограбили десятки захоронений, разбросанных на территории в несколько акров. Они разбросали останки и другие артефакты, уничтожив сами могилы. Таким образом, вся эта область не поддавалась научным изысканиям. — Он перестал жевать и покачал головой с отвращением и злобой. — Это была катастрофа.

— Понимаю.

Мара ему сочувствовала, но за свою жизнь она была свидетелем слишком многих краж, чтобы ее по-особому тронуло бедствие в Таримском бассейне.

— Нет, не понимаете. Мара, после того случая в Таримском бассейне я поклялся, что больше не допущу ни одной кражи на собственных раскопках. И потерпел поражение.

— Бен, вы не должны себя винить. Разграбление могил — уважаемая профессия в некоторых частях Китая. Мне даже трудно сказать, сколько подобных краж я знаю.

Он удивленно вскинул бровь.

— Откуда?

— Я зарабатываю тем, что разыскиваю украденные предметы искусства. Разве Ричард вам не рассказывал?

— Нет. Он просто упомянул, что ко мне на раскопки приедет его представитель, чтобы разобраться на месте. Я решил, что вы работаете на одну из его организаций.