Дж Коннингтон - Загадка Линден-Сэндза

Эта уступка со стороны брата слегка умиротворила мисс Фордингбридж, но она тут же снова оседлала своего главного конька:

— Ну, ты в любом случае не можешь сдать Фоксхиллз. Я этого не потерплю!

Но брат, очевидно, окончательно утомившись от спора, ничего на это не ответил.

— Сегодня я собираюсь в Фоксхиллз. Я, знаешь ли, всегда захожу наверх вытереть пыль в комнате Дерека.

— Ради всего святого, для чего ты это делаешь? — раздраженно воскликнул Пол. — Готовишься наняться горничной? Я слышал, горничных сейчас не хватает. Но от тебя на этом поприще вряд ли будет много пользы, Джей.

— Я всегда следила за комнатами Дерека. В старые времена, когда он жил в Фоксхиллзе, я никому не позволяла и пальцем прикоснуться к его кабинету. Я знала, какой порядок он любит, и ни за что бы не позволила горничным суетиться там и переставлять все с места на место.

— О, конечно, ты же обожала мальчика! — язвительно парировал Пол. — Но сейчас это представляется несколько бессмысленным.

— Бессмысленным? Когда Дерек наконец вернулся?

Пол Фордингбридж не предпринял ни малейшей попытки скрыть раздражение, но возвращаться к опасной теме не решился.

— Что ж, если встретишь Питера, можешь послать его ко мне. Я еще не виделся с ним с тех пор, как мы сюда приехали, и мы можем заодно все и обсудить. Кое-что в доме требует починки. Не могла бы ты заглянуть в его коттедж и убедиться, что он ко мне зайдет?

Мисс Фордингбридж кивнула в знак согласия.

— Я буду рада побеседовать с Питером. Ему будет так приятно узнать, что Дерек наконец вернулся. Мы буквально на днях говорили о Дереке. Питер считает, что на свете нет никого лучше него.

— Тем более не следует ничего говорить. Если выяснится, что это не Дерек, Питер будет страшно разочарован. Не стоит пробуждать в нем надежду. Заметив, что его скептицизм снова привел сестру в раздражение, Пол торопливо добавил: — Кстати, как поживает Питер? Не было ли у него снова этих приступов… апоплексии, не так ли?

— Когда я виделась с ним на днях, он выглядел совершенно здоровым. Конечно ему нужно быть осторожным и не волноваться, но мне показалось, что он вполне оправился от того слабого приступа, что случился у него весной.

— Он все еще держит свою старую белку?

— Да, она до сих пор там. И остальной зверинец тоже. Питер настоял, чтобы их всех мне показать, и, конечно, мне пришлось сделать вид, что я страшно заинтересована. Бедный старик, после смерти жены они — все, что у него осталось. Ему было бы там страшно одиноко — ведь на милю вокруг нет ни одного человеческого жилья. Он говорит, что его птицы и зверюшки — отличная для него компания.

Пол Фордингбридж, явно испытывая радость оттого, что разговор ушел в сторону от опасной темы, попытался увести его еще дальше:

— А Крессиду и Стэнли ты сегодня утром видела? Они позавтракали и ушли прежде, чем я появился па сцене.

— По-моему, они собирались поиграть в гольф. Скоро должны прийти.

Джулия подошла к окну и минуты две молча смотрела вдаль. Ее брат с очевидным облегчением подобрал газету и возобновил изучение новостей фондовой биржи.

— Этот отель портит Линден-Сэндз, — после краткой паузы вновь зазвучал голос мисс Фордингбридж. — Передние окна Фоксхиллза выходят прямо на него. Торчит здесь, огромный, вычурный домина! И куда бы ты не пошел по берегу, отовсюду тебе бросается в глаза это нелепое чудище! Отель разрушает всю красоту этих мест. И деревенские жители еще от него наплачутся. Приезжие всегда портят маленькие деревушки.

Брат не отвечал. Когда поток ее жалоб прервался, Пол громко захрустел газетой, прозрачно намекая на нежелание поддерживать беседу. И в этот момент раздался стук в дверь.

— Войдите! — приказала мисс Фордингбридж.

В дверях появился мальчик-посыльный.

— Вам звонят по телефону, сэр.

Пол Фордингбридж неохотно поднялся и покинул комнату. Отсутствовал он недолго и вернулся с обескураженным выражением на лице.

— Звонил местный доктор. Похоже, бедняга Питер умер.

— Умер? Ты хочешь сказать, с ним что-то случилось?

— У него был новый приступ — ночью или чуть пораньше. Об этом стало известно только утром. Доктор только что побывал в коттедже, так что никаких сомнений быть не может.

— Бедный Питер! Он выглядел так хорошо, когда я на днях с ним виделась. Как будто собирается дожить до восьмидесяти. Какое разочарование для Дерека! Он так любил старика.

Джулия на минуту замолчала, словно не в силах поверить в ужасную новость.

— Ты уверен, что не произошло ошибки, Пол?

— Все совершенно точно. Мне позвонил сам доктор. Ты знаешь, у Питера не было родственников, так что нам, естественно, придется обо всем позаботиться. Он хорошо служил нам, Джей.

— Я помню, как он приехал в Фоксхиллз, а это было много-много лет назад. Без Питера дом не будет таким, как прежде. Доктор что-нибудь рассказал тебе, Пол?

— Никаких подробностей. Он сказал, что позвонил, просто чтобы сообщить, ведь мы, похоже, единственные люди, которые поддерживали связь с бедным стариком. Но знаешь, я сейчас вспоминаю этот разговор, и мне кажется, этот доктор на что-то сердился. Разговаривал он как-то резковато. Очевидно, он здесь недавно. Я не знал его имени. Возможно, это его и рассердило.

Сэр Клинтон Дриффилд тщательно прицелился и точным, неторопливым ударом послал мяч в лунку линден-сэндзского корта. Его противник, Стэнли Флитвуд, склонился и поднял собственный мяч.

— Очко в вашу пользу, и вы выиграли, — сказал он, отдавая клюшку мальчику. Сэр Клинтон кивнул.

— Благодарю за партию. Наши силы, похоже, совершенно равны. Намного интереснее, когда счет колеблется до последней лунки… Да, можешь их вымыть, — обернулся он к мальчику. — Мне они до завтра не понадобятся.

На одной из скамеек на возвышении рядом с лужайкой сидела девушка. Когда игра окончилась и мальчик принялся расставлять флажки по лункам, она встала и пошла к игрокам. Стэнли Флитвуд помахал ей и в ответ на ее немой вопрос смиренно развел руками в знак поражения.

— Это сэр Клинтон Дриффилд, Крессида, — представил он своего партнера, когда девушка приблизилась.

Сэр Клинтон давно научился внимательно, но незаметно рассматривать людей. И он обладал привычкой сразу же заносить результаты обследования в свой мысленный реестр. Манеры людей он изучал особенно пристально. Пока Крессида Флитвуд медленно приближалась, его притворно небрежный взгляд машинально впитывал образ темноволосой женщины, еще не достигшей тридцати лет, тоненькой и грациозной. Но основное его внимание привлек легкий оттенок застенчивости, еще усиливавший ее очарование. А в выражении ее глаз он прочел, как ему показалось, нечто еще более необычное. Казалось, природную искренность затеняет налег недоверия, обращенного против всего мира.