Линда Фэйрстайн - Прямое попадание

Кэтрин тоже не могла молчать:

– Старшина присяжных расхохотался, остальные – вслед за ним. Никогда не видела, чтобы адвокат бежал на свое место так быстро, как Уорнер. Завтра Рик будет произносить речь. Он прочитал ее нам после заседания, там все отлично. У тебя есть время поехать в больницу к Саре и малышке?

Было начало седьмого.

– Конечно. Я велела Нэн Тот быть у моего джипа в шесть пятнадцать.

– Вы обе поедете со мной, – сказал Чэпмен Кэтрин и Маризе. – Встретимся на месте.

Прежде чем спуститься вниз, где меня ждала Нэн, я ответила на сегодняшние звонки. Затем мы поехали на Первую авеню в Нью-Йоркский медицинский центр и припарковались на 34-й улице, чтобы по дороге купить цветы. Из лифта нам навстречу вышел Кит Раскин, прекрасный хирург-ортопед. Это он несколько лет назад кропотливо восстановил мою правую кисть, после того как я ее повредила, упав с лошади. Я подняла руку, пошевелила пальцами и сжала их в кулак, чтобы продемонстрировать, как удачна была операция.

– После убийства Доген, которым ты занималась весной, я и подумать не мог, что ты решишься прийти в больницу, – заметил Кит, напомнив о том страшном деле: Джемму Доген, замечательного врача-нейрохирурга, зарезали прямо в ее кабинете в одном из крупнейших медицинских центров города.

– Мы пришли в родильное отделение, доктор, навестить подругу. Я постараюсь управиться побыстрее.

Мы быстро обменялись новостями, и я зашла в лифт, где ждала Нэн.

Когда мы вошли к Саре, Кэтрин, Мариза и Майк дружно восхищались малышкой. Мы присоединились к их восторгам, а новорожденная поглядывала на нас крошечными карими глазками. Комната была заполнена цветами, плюшевыми медвежатами и прочими огромными мягкими игрушками; а телефон разрывался от звонков. Все мы по очереди подержали Джанин на руках.

Когда медсестра пришла забрать младенца в детскую, Сара надела шлепанцы и решила пройтись по коридору – врач предписал ей двигаться. А Майк схватил пульт и переключил на «Последний раунд» чтобы мы не пропустили финальный вопрос. Он успел: Требек как раз велел вывести на экран тему сегодняшнего финала – известные цитаты.

Мы переглянулись, я пожала плечами, зная, что цитата может быть откуда угодно, а Чэпмен спросил:

– Ну что, девочки, по десятке?

Мариза, Кэтрин, Нэн и я полезли за кошельками и положили деньги на кровать, где уже лежала купюра Майка.

– Ответ звучит так: Джон Хей назвал это «блестящей маленькой войной».

– Вот и плакали ваши дипломники и годы обучения в юридической школе. Это самые легкие пятьдесят баксов, которые я когда-либо заработал, – обрадовался Чэпмен, сгребая купюры и помахивая ими перед нашими лицами.

Майк Чэпмен знал практически все об истории Америки – и абсолютно все о военной истории. Я посмотрела на подруг и объявила, что признаю свое поражение. Ни у одной из нас не было мало-мальски подходящей догадки.

До того как участники показали свои ответы, Майк объявил:

– Финальный вопрос «Последнего раунда»: как еще называли испано-американскую войну?

– Абсолютно верно! – воскликнул Алекс Требек, прочитав то же самое на табличке инспектора домашней птицы из Ламбертона, Северная Каролина, которому ответ принес победу и 8700 долларов.

– Война началась в 1898 году. А Джон Хей, дамы, – решил просветить нас Чэпмен, – был нашим послом в Великобритании во время того конфликта. Позже он стал госсекретарем. В то время его определение было очень точным, потому что это действительно была короткая односторонняя война. Теперь же, более ста лет спустя, мы все еще разбираемся с ее последствиями – с Кубой, Пуэрто-Рико, Гуамом и Филиппинами. Меньше бегайте по распродажам, побольше читайте – и не любовных романов, – и вы сохраните те деньги, что ваши мужья заработали потом и кровью. Пойдем, блондиночка, пора работать.

– Мы встречаемся за ужином с Джоан Стаффорд, она утверждает, что знает кое-что об убитой. Увидимся утром.

Мы попрощались с Сарой и остальными у детской. Путь до 46-й улицы занял немного времени, и мы оказались в одном из лучших ресторанов на всем Манхэттене – в «Патруне».

Мерсер и Джоан уже сидели за столиком. Я чмокнула ее в макушку, села и сказала, что очень соскучилась, потому что она редко бывает в городе, все больше живет в Вашингтоне со своим женихом. Владелец ресторана, Кен Аретски, прислал нам выпивку за счет заведения.

Майк погрузился в меню, пользуясь неповторимой щедростью Джоан.

– Начну-ка я с дюжины устриц. Затем свиную отбивную с грибами в чесночном соусе. Давайте уже сделаем заказ и поговорим о делах. – Он отсалютовал стаканом Джоан: – За тебя. Что ты знаешь такого, чего мы не знаем?

– Значит, так. Я не была знакома с Дени лично, но многие мои друзья ее знали. И я встречалась с Лоуэллом бессчетное количество раз – в его галерее, на аукционах, даже на званых обедах. Все эти годы о Кэкстонах ходили разные слухи, не знаю, можно ли им верить.

– Ты назвала Майку имена нескольких любовников. Ты это имеешь в виду? – спросила я.

– Я проверил, не было ли у них судимостей, – встрял Майк. – Оказалось, чистенькие. Оба законопослушные бизнесмены.

– Одного зовут Престон Мэттокс, он архитектор, – ответила Джоан. – О нем больше особо нечего сказать. А второй – темная лошадка. Имя – Фрэнк Ренли, эксперт по антиквариату и торговец предметами искусства. Но ковырни его поглубже и я не знаю, что вылезет. Может, дело в том, что он нувориш. Выскочил из ниоткуда – и вот он уже в первой десятке, в одном ряду с Дениз Кэкстон.

– Говорю тебе, Куп, это дело – настоящий роман про потерянный шедевр, не хватает только нацистов, – заметил Майк. Он не осмелился воспользоваться вилкой для устриц и просто высасывал их содержимое.

Джоан Стаффорд проглотила кусочек foie gras. [23]

– Значит, вам не хватает нацистов, герр Чэпмен? Сейчас я вам их предоставлю.

– Вы когда-нибудь слышали о Янтарной комнате?

Мы покачали головами.

– Уверена, вам не надо напоминать, что во время Второй мировой войны нацисты захватили и вывезли множество ценных предметов искусства, – начала Джоан.

Отец настоял на том, чтобы и мои братья, и я узнали о холокосте еще в раннем детстве. Он хотел, чтобы мы осознали весь ужас творившихся изуверств и поняли его историческое значение. Будучи евреем и коллекционером предметов искусства, он следил за судьбами тех семей, что бежали из Европы или заканчивали жизнь в концлагерях и чьи сокровища переходили в собственность их гонителей и убийц. В последнее время появилось много юридических возможностей вернуть имущество выжившим владельцам или законным наследникам. Я знала о многих подобных делах, начатых после того, как на аукционе всплыли картины, тщательно скрываемые дольше полувека, но о комнате мне не доводилось слышать.