Аркадий Гендер - Проксима лжи

Так бы и хиреть Комбинату, возглавляемому своим Председателем, если бы для того, чтобы выиграть конкурс на право проведения Олимпийских Игр 2012 года, правительство Москвы не решило построить огромный спортивный супер-комплекс, равному которому не было бы в мире. В Москве нашелся всего один подходящий участок земли, и большую его часть занимает территория Комбината. Председатель от своего человека в мэрии узнает об этих планах.

Председатель — человек небедный и, хотя его зарплата составляет пятнадцать тысяч рублей, благодаря мелким, но многочисленным арендаторам живет — в отличие от рядовых акционеров — в высшей степени неплохо. Но разве это тот уровень, о котором Председатель мечтал десять лет назад, приватизируя Комбинат?! Эти двадцать-тридцать тысяч долларов «неучтенки», что ежемесячно «заносят» в его кабинет арендаторы сверх официальной платы за используемые площади, — разве это деньги?! Да еще если половину из них приходится отдавать «нужным людям», которые везде — от райотдела милиции до правительства Москвы.

Узнав о планах строительства спортивного супер-комплекса, Председатель понимает, что в случае осуществления этого проекта никому не нужный Комбинат становится золотым дном. Ведь международные инвесторы под гарантии того, что Олимпиада пройдет в Москве, готовы вложить в строительство комплекса более миллиарда долларов! Трудно даже представить, насколько подскочит цена земли под Комбинатом — в десять раз, в двадцать, в пятьдесят? Но ведь это — многие десятки миллионов долларов! А, может быть, и сто — сто миллионов долларов! И ведь Москва — никуда не деться! — вынуждена будет выкупать землю у собственника — то есть у коллектива Комбината. Но ведь тогда каждому из двух тысяч акционеров достанется… аж по пятьдесят тысяч долларов! И ему, Председателю, как любому другому акционеру, как слесарю Митричу и уборщице бабе Глаше достанется пятьдесят тысяч?! Конечно, для них это — состояние, но не для него, Председателя! Во-первых, такие деньги он зарабатывает за пару месяцев. А во-вторых — это просто несправедливо! Потому что это он, Председатель, все последние десять лет руководил Комбинатом, не давал ему окончательно загнуться! И вот теперь, когда ему (Председателю, а не Комбинату!) может выпасть шанс, который бывает только раз в жизни, он должен делиться со всем коллективом? Да он, коллектив этот, все эти десять лет, только и делал, что в один голос горланил на собраниях по поводу неучтенных арендных платежей и писал на него, Председателя, анонимки в прокуратуру! Нет уж, дудки вам, господа со-акционеры! Сотня миллионов долларов хорошо делится на одного, в крайнем случае — на двоих, но не на две тысячи!

Конечно, можно было бы попробовать втихаря скупить акции у всех акционеров, благо сейчас какой-либо реальной цены они не имеют вовсе. Но ведь, во-первых, спрос рождает предложение, и стоит разойтись слуху, что на акции есть покупатель, как их цена сразу может подскочить до вполне ощутимых величин. А, во-вторых и в-главных: на тихое постепенное скупание акций у двух тысяч человек нет времени, так как мэр намерен объявить о планах по строительству супер-комплекса на ближайшем заседании Международного Олимпийского комитета, которое состоится менее, чем через полгода. То есть, для того, чтобы сосредоточить в своих руках контрольный пакет акций, у Председателя есть только этот срок. И не больше.

Вот если бы каким-то образом, из-за чего-нибудь Комбинат… разрушился бы! Тогда бы все надежды акционеров на то, что их акции принесут им хоть когда-нибудь хоть какую-то прибыль, рухнули бы тоже! Тогда нищие люди с удовольствием продали бы свои акции, ставшие пустыми бумажками, первому, кто дал бы за них хоть какие-то деньги. Но что может случится с Комбинатом?! Вот если бы в него, например, как в нью-йоркских «Близнецов», врезались бы самолеты! М-да, нереально. Как и то, чтобы здание, простоявшее уже столько лет, вдруг рухнуло бы, как, например, «Трансвааль-Парк». Да, видимой причины нет. И Председатель решает… придумать ее!

Он созывает совет акционеров, и объявляет, что «группа физических лиц» могла бы вложить большие деньги в реконструкцию Комбината. Но сначала надо провести детальное обследование состояния конструкций Комбината и грунтов под ним. Обследование очень дорогостоящее, но потенциальные инвесторы готовы выполнить его за свой счет. Информацию о том, что ни за что не придется платить, все встречают эту с энтузиазмом. У Председателя развязаны руки.

Естественно, обследование оказывается заказным, и выявляет под Конвейером огромный карст. Никакая реконструкция оказывается невозможной. Более того, из-за прорвавшихся промышленных стоков карст постоянно увеличивается и скоро Комбинат вообще окажется под угрозой обрушения. Председатель организовывает утечку этой суперсекретной информации и, разумеется, скоро все знают о ней. Среди акционеров начинается паника, и скоро подавляющее большинство готово расстаться со своими акциями за любую сумму. Председатель, официально сам первым продав свой пай, через подставных лиц за копейки скупает акции и становится фактическим хозяином Комбината.

Дальше сюжет с погонями, стрельбой и обязательным хеппи-ендом жил своей выдуманной жизнью, уже совершенно никак не связанной с реальностью. Но ведь ситуация вокруг несуществующего Комбината также была полностью плодом фантазии автора, Федор ниоткуда ее не списал! Неужели верно говорят, что действительность всегда сложнее и — страшнее любой выдумки? Неужели планы реального директора Конвейера и книжного Председателя Комбината в чем-то схожи? Неужели Федор угадал? Ну, да, через жену-редактора угадка становится известна, и… Что же вы такое задумали, господин Дерябин, что даже не знавший о том, что догадался, заслужил смерть? И что полагается тому, кто теперь знает?

Доча очень любила отца. То, что она услышала, не укладывалось в ее голове. Она почувствовала, как какие-то волны в ее мозгу вдруг начали накатывать друг на друга, сталкиваться и, как врезавшиеся лоб в лоб железнодорожные составы, вздыматься все выше. Девочка схватилась руками за виски, пытаясь остановить составы, рвущиеся из головы наружу, но это было все равно, что пытаться удержать за привязанную к ней ниточку стартующую космическую ракету. Несколько секунд она стояла, раскачиваясь вперед-назад, и, как подкошенная, повалилась на пол. Ее тело сотрясали крупные судороги, глаза закатились, изо рта потекла пена. Мать вскочила, подбежала к ней, пытаясь помочь, но не могла ничего сделать, да и не знала, что делать нужно. Но, слава Богу, этот первый приступ болезни продолжался недолго и прошел сам собой.