Владимир Тодоров - Пятый арлекин

— Вы уверены, что убийца Родриго? (Троп досадливо ударил себя кулаком по колену. «Зачем ты задал этот вопрос, Фердинанд? Боюсь, что ты подпортил всю игру!» Фердинанд виновато развел руками.)

— А кто же ещё, господин лейтенант ? Вы подозреваете кого-то другого?

— Нет, Стефания. Но вы же сказали, что он был тихим. (Троп облегченно вздохнул.)

— Это правда, но он же нуждался в деньгах и думаю, что выследил, где хозяйка хранит бриллианты. Мне сказали, что хозяйке перерезали горло. Это на испанцев похоже: они все ходят с ножами! («Чересчур умно для нее,— Троп покачал головой,— эту мысль явно подсказал ей Хартинг для большей убедительности виновности Род­риго, хотя и без этого для Хартинга материалов хватало больше, чем нужно».)

— Родриго тоже носил при себе нож?

— Я... не знаю.

— Вам нравился Родриго?

— Что вы, он похож на ворону: смуглый, с прилизанными воло­сами! Фу! Мне нравятся другие мужчины, похожие на вас, господин лейтенант. (Троп рассмеялся коротким смешком: «Браво, Ферди­нанд!» Блэз в ответ принял неотразимую театральную позу и вы­пятил челюсть.)

— У вас есть жених?

— Н-нет. (Троп насторожился.)

— Вы как-будто сомневаетесь?

— Нет, я не сомневаюсь: просто, очень давно я любила одного человека.

— В день убийства вы видели Родриго?

— Нет, он уходил в шесть утра, а я уехала к родителям в тот день восьмичасовым автобусом.

— Родриго дежурил и на улице, и внутри дома. У него были ключи от входной двери?

— Да. Хозяйка ему очень доверяла, даже больше чем мне. Разве это не обидно?

— Я так полагаю, что и у вас были ключи от особняка: и от парадного входа и от черного?

— Да, у меня были ключи.

— Ключи Родриго брал с собой, когда уходил домой или клал в условленное место?

— Хозяйка разрешала ему носить ключи с собой. (Троп кивнул головой: ключи были при нем во время ареста. Сейчас они в по­лиции.)

— А где ваши ключи от дома миссис Скалацца?

— Я не знаю: где-нибудь должны быть. Столько неожиданных событий, что я о них вовсе забыла. («Значит, у Стефании остались ключи и она может в любой момент, при необходимости, попасть в дом... в любой момент,»— пробормотал Троп, выразительно глядя на Фердинанда.)

— Поищите, Стефания. Ключи должны находиться у нас, пока идет расследование.

— Хорошо. Я найду и сразу же привезу в полицию.

— Еще, Стефания: после того, как появился Родриго, хозяйку по-прежнему одолевали страхи?

— Кажется, нет. Я не уверена. Фердинанд щелкнул кнопкой магнитофона.

— Больше я ни о чем не спрашивал ее, Эдвард.

— Ты молодец, Фердинанд, хорошо построил допрос, хотя мы и говорили о беседе. Возникает много вопросов: во-первых, она явно солгала, что ей неизвестно насчет того, что миссис Скалацца обра­щалась в полицию за помощью. Во-вторых, она замялась при ответе на твой вопрос о женихе. Ключи она тоже оставила у себя не без цели, и любопытно ее откровенное признание, что Родриго появился в доме неожиданно для нее. Появление в доме Родриго кому-то сильно мешало. И еще: ты слышал, с какой неохотой Стефания ответила на твой последний вопрос? Ей не хотелось говорить о том, что с появлением Родриго исчезли все галлюцинации у хозяйки. Это очень и очень для нас важно. Сейчас мне должны подготовить ответ, не поступало ли к нам заявление миссис Скалацца.— Троп снял трубку и набрал номер.

— У телефона Троп. Я просил проверить... Да-да, хорошо. Спа­сибо. Вы проверили по журналу регистрации? Благодарю.

Троп положил трубку. «Фердинанд, никакого заявления от мис­сис Скалацца в полиции нет!»

Вдруг Троп с неожиданной для него торопливостью бросился к сейфу. Лейтенант с изумлением смотрел на комиссара: тот открыл тяжелую дверцу, вытащил из пакета кучу фотографий, нашел нуж­ную и стал всматриваться в нее пристальным взглядом. Потом опус­тился на стул и жадно затянулся сигаретой.

— Что случилось, Эдвард, может я что-нибудь сделал не так?

— Фердинанд, ты видишь перед собой величайшую бездарность! Я вчера был в особняке, но только сейчас меня осенило: две фар­форовые фигурки на верхней полке стоят по-иному, нежели на фотографии, сделанной нашим фотографом в день убийства. И никто их трогать не мог, во всяком случае из наших: дверцы шкафчика закрыты на ключ. Я проверял. Кому это было надо? Теперь многое может проясниться для нас. Немедленно едем туда.

Троп достал из сейфа связку ключей от особняка, увеличитель­ное стекло, баночку с порошком и кисточку для выявления отпе­чатков пальцев, сложил все в портфель-дипломат и вышел из ка­бинета своей обычной походкой, но Фердинанд видел, каких трудов ему стоило сдерживать себя. Это было так непохоже на Тропа!

В особняке Троп, не задерживаясь в холле, сразу же поднялся наверх. Фердинанд молча следовал за ним, понимая, что комиссар близок к разгадке преступления, где ставка при выигрыше равна спасению жизни невиновного человека.

Троп стремительно влетел в гостинную, и это как раз были те минуты, когда комиссар приводил в действие все мышцы и нервы обычно неповоротливого тела. И хотя Фердинанд знал о подобных перевоплощениях своего начальника, наблюдая его в такие минуты, не мог не восхититься им. На пути к горке с фарфором Троп от­рывисто бросил Фердинаоду:

— Обрати знимание: на ковре стерта линия руки убитой. Ви­дишь?— Комиссар на мгновение приостановился.— Я не придал этому значения вчера, но с учетом того, что мы знаем сегодня, все выглядит в новом свете. Скорее всего, что меловую линию стерли ночью, когда кто-то посетил особняк. А теперь посмотри на фото­графию и расположение фигурок на верхней полке. Ну что ж, мое предположение по поводу ночных визитов подтвердилось — по­явился новый беспорядок: одна из фигурок на третьей полке повернута иначе, чем вчера. Печать, которой я вчера опечатал входную дверъ, на месте. Значит проникли через черный ход. К сожалению, я вчера не обратил на него внимания. Не страшно ошибиться, Фер­динанд, страшно не заметить своей ошибки. Сходи, посмотри, от­крывали дверь черного хода или нет. Что?— прокричал он в тем­ноту,— контрольная нить связана узлом? Хорошо, возвращайся сю­да.

Троп поковырялся в замке перочинным ножом и открыл дверцу серванта из красного дерева. Фердинанд сравнил порядок располо­жения фигурок с расположением на фотографии и увидел, что Троп был прав в своих утверждениях: на фотографии пасторальная сцена в духе французского художника Буше, где пастушок, одетый как молодой аристократ, играл на свирели двум придворным дамам, находилась слева, а чуть правее амур с колчаном стрел за спиной выпускал из клетки плененное сердце. Перед лейтенантом были те же фигурки, только поменявшиеся местами. Но как комиссар так точно запечатлел в памяти расположение нескольких десятков фигу­рок? «Я так не смогу»,— огорченно подумал Фердинанд.