Георгий Миронов - Игуана

- Но хозяин...

- Увы, нет совершенных людей, мой друг, особенно среди женщин... Второе: поручишь ему найти молодого человека, скорее всего из "латинос", роста он, пожалуй, моего, каштановые густые волосы, смуглое лицо, но голубые глаза, а под левой лопаткой, на спине, - крупная черная родинка.

- Не простое задание. Либо придется раздевать всех подозреваемых "латинос", а это значительная часть населения штата Техас, либо с утра до вечера париться в сауне при местном спортивном колледже, надеясь, что парень сам туда забредет.

- Думаю, он пловец, теннисист. Пусть поищет среди тренеров на корте в клубе "Ротари" в "Лайонс-клубе"...

- Это уже кое-что. Что еще?

- И пусть узнает, где он чаще всего бывает. И когда. Так сказать, составит график.

- Может быть ещё какие-то поясняющие моменты?

- Я хочу однажды оказаться в таком месте недалеко от него вместе с моей женой, так, чтобы он мог слышать наш разговор. Ясно?

- Куда яснее, даже у таких великих людей, как Вы, свои причуды...

Через три дня частный сыщик по имени Джон Форбс позвонил.

107 Счастье и горе реставратора Нины Ивановой. Тайна "Мадонны с младенцем"

И июль, и август 1998 г. в Москве выдались ветреные. Не в том смысле, что ветра по первопрестольной гуляли, а в том, что уж больно изменчивы и переменчивы были эти месяцы. С утра небо голубое, солнышко светит, выскочишь без зонта, чтоб с легкой сумочкой, а пока доедешь до музея изобразительных искусств имени Пушкина, пока бродишь по залам, в которых висят дивные работы Утамаро, Хокусая, Хиросиге, Харунобу, привезенные в Музей личных коллекций со всех концов света, вытащенные из запасников самого ГМИ, - выглянешь, а уж и дождь на московские мостовые пролился.

Выставка Нине жутко понравилась.

У неё со студенческих лет почему-то сладко щемило сердце, когда видела на густом синем фоне белые шапки горы Фудзи, графически ритмичные фигурки японцев на работах Хиросиге, или почему-то пахнущие, как ей казалось, сладкой пудрой лики гейш на листах Утамаро.

Нина обожала японскую живопись и графику ХVII-ХVIII веков. Но и XIX век был ей близок. А вот к современной живописи была равнодушна. Уважала отдельных мастеров, но сердце не пело при встрече с их творениями.

А перед иссеченным дождем пейзажем Хиросиге или Хокусая - пело. Впрочем, что лукавить, была ещё одна причина...

С полгода назад, когда Кобра приказала её убрать, - она слишком много узнала о преступном бизнесе, связанном с подделкой произведений древнерусского искусства, вывозом их за рубеж в качестве "залогов" торговцам крупными партиями наркотиков, - она познакомилась с очень необычным человеком.

В её жизни, связанной с искусством, музеями, библиотеками, тихим трудом, громкая жизнь её нового знакомого как-то не укладывалась. Но казалась необычайно романтичной и интересной.

Митя тогда спас её. То есть буквально спас её жизнь.

Приказ Кобры - убрать "художницу", "которая слишком много знала" в системе исполнителей не обсуждался. И Алексей, исполнитель Кобры оставив её в заминированной машине, не испытывая никаких угрызений совести, намертво замкнул двери старого "Жигуленка" и побежал к ждавшей его за домом машине.

А она мучительно скреблась изнутри, пытаясь открыть дверцы...

Дверцы, у которых заранее были сняты ручки...

И крик ужаса перед надвигающейся смертью застревал в горле.

Тогда она увидела, как уже несколько месяцев работавший во дворе симпатичный, спортивного вида дворник, заметив её искаженное страхом лицо, рванулся к ней.

Он бежал к машине, с дворницким ломиком наперевес, и казался ей Дон Кихотом Ламанческим, готовым спасти прекрасную Дульсинею от разбойников.

А может, все это она потом выдумала? И в ту минуту ни о чем таком не думала, только ужас надвигающейся смерти вырывался из её горла сдавленным хрипом. Просто она видела бегущего к ней мужика лет сорока с ломиком, его сосредоточенное, волевое, решительное лицо, и верила, что он её спасет...

И он спас... Одного движения лома ему хватило, чтобы открыть дверцу. Он вырвал Нину из салона, и, почти волоча её по снегу, утащил за железные мусорные баки, придавил своим телом, вжал её в сугроб, так, что она чуть снегом не подавилась. И слава Богу... Потому что через долю секунды рвануло...

Взрыв был такой силы, что форточку из одной квартиры первого этажа дома Нины вырвало с корнем и она, пролетев несколько десятков метров, вонзилась острым углом в паре сантиметров от головы "дворника" в серый от грязи снег...

- От: етить тебя в перкеле. - не сдержавшись, выругался "дворник".

- Это по какому? - удивленно спросила Нина.

- Половина по-русски, половина по-фински.

- А что, нынче все дворники по-фински разговаривают?

- Да я там, в Карелии, в армии служил.

- А не военных - в дворники берут?

- Что-то вы, дамочка, сильно разговорились. Только что вас труженик метлы от верной смерти спас, а вы уж и претензии к его биографии предъявляете.

- Нет-нет, я очень даже довольна вашей биографией, если бы не ваше боевое прошлое, вам бы не удалось совершить этот стремительный "рейд". Но теперь, пожалуй, вы уже можете слезать с меня, а то невесть что соседи подумают. Скажут, совсем эта старуха-художница с дуба рухнула, с дворниками заигрывает...

- А вот этого - не надо.

- Чего?

- Самоуничижения. Никакая вы не старуха, а очень даже интересная, тонкая и изысканная женщина.

- Всё это вы заметили, лежа со мной на грязном сугробе?

Так они познакомились.

Давайте расставим точки над "и". Вы уже догадались, откуда мы? спросил он на следующий день, когда пришел пить чай по приглашению Нины.

- Естественно.

- Это, конечно, не делает нам чести. Но, с другой стороны, мы от вас-то не сильно и прятались. Мы ведь не следить за вами были приставлены. Мы по другой части, "группа физической защиты", а не "топтуны".

- По тому, как яростно вы меня защищали, верю...

- Поэтому информацией из "досье" на вас, если таковое и есть, я не владею. Просто, охраняя вас все эти недели, как только у моего начальства возникли опасения за вашу жизнь, мы наблюдали... И видели, как заботливо вы вывозите на прогулки сына, как сидели во дворе возле его инвалидной коляски и писали пейзаж, как Вы продукты носите, тяжелые сумки, и помочь некому...

- А вот этого не надо.

- Чего?

- Жалеть меня не надо. У каждого такая жизнь, которую он заслужил.

- Не правда. И вы заслужили лучшую жизнь, и я.

- А вы, что, сами тяжелые самки хозяйственные носите, и при этом ещё и страшно жалеете себя и жену проклинаете? - усмехнулась Нина.

- Нет... Жену не проклинаю. Наоборот, каждый день у неё прощения прошу.

- В чем же вы так перед ней провинились?

- Она погибла. Из-за меня. Точнее - из-за моей профессии.

- Ой, извините, ради Бога...