Георгий Миронов - Игуана

- Убийство двумя ножами... Что-то такое, знаете ли, испанское... Тореадор какой-то, усмехнулся следователь. Бандернльеро-с! Впервые такое, знаете ли, в моей практике...

- Давно ли изволите служить, по следственному делу? - осторожно спросил Путилин.

- Да уж почитай, лет пять...

- Знатный срок. А раньше где изволили служить?

- А раньше - в конной гвардии...

- Понятно. Отчаянной храбрости требует ваша профессия. Да... Я же, стало быть, все больше в полиции... Начинал с должности самой наименьшей младшего помощника квартального надзирателя на Толкучем рынке, в Петербурге... И вот за поимку как раз убийцы, использовавшего два ножа, правда, раны в том случае были нанесены в спину, получил орден Святого Станислава 3-й степени... Так что, доложу я Вам Ваше превосходительство, в уголовной практике два ножа при убийстве -, вещь, конечно, редкая, но не исключительная.

Он поднял со стола ещё раз оба ножа, внимательно рассмотрел их.

- Извольте, господа, обратить внимание, - ножи разные. Один - хлебный, скорее всего принадлежал иеромонаху, второй - перочинный, лезвие его согнуто, он, вполне возможно, принадлежал убийце и потому представляет для нас особый интерес. Вещь, знаете ли, господа, всегда несет на себе следы своего хозяина. Кстати, что из ценного было украдено?

- Ценнейшая панагия XIII века, - не в силах сдержать слезы ответил настоятель.

"Эскориал "в Техасе. Любопытные умирают первыми

Техасский мультимиллионер Роберт Локк как всегда проснулся рано. Не открывая глаз, протянул руку с блюду на прикроватной тумбе, снял, с него крышку, взял двумя пальцами чайную примочку, протер гноящиеся глаза, оставив примочки на закрытых веках, минуту полежал, бегло просматривая внутренний "дневник: с утра две деловых встречи, после чего на конспиративной квартире встреча неофициальная, с представителем империи Локка в России Михаилом Логвиновым. Он, Локк, уже заработал на российских реформах несколько десятков миллионов долларов или - сотен... ОН умел считать центы, но путался, когда пытался подсчитать миллионы, вложенные в дело, лежащие в банках, переведенные в золото и драгоценности. Наверное, он заработал на России уже миллиарды. Причем совершенно официально - на банковских операциях, биржевых спекуляциях, их смешных скачках и метаниях в этом мифическом "валютном коридоре".

И все же неофициальные доходы от России у него больше. Уже десять лет он контролировал транзиты наркотиков через Россию с Востока на запад и с Запада на Восток, а в последние годы хорошие деньги стала приносить и торговля наркотиками внутри России. Если добавить традиционное для него направление криминального и полукриминального бизнеса, связанное с торговлей произведениями искусства и антиквариата, то выходили за год астрономические суммы. От таких прибылей было не грех выделить пару миллионов долларов на реставрацию церкви, десятка картин из запасников крупного музея, а то и подарить под восторженные вопли "прозападной" интеллигенции какую-нибудь второстепенную вещицу крупному московскому музею. Тем более, вещицу, доставшуюся ему почти задаром в результате сложной рокировки.

Это было ещё одно увлечение миллиардера - умение заполучить в свою собственность картину выдающегося художника почти задаром - как залоговую стоимость продаваемого наркотика, как покрытие долга, как взятку для создания режима наибольшего благоприятствования в том или ином регионе...

Но "Мадонну с младенцем", фактически задаром приобретенную им ещё в юности в Туркестане, он дарить русским не будет. Хотя, конечно, в этом была бы некая историческая справедливость, - подарить им то, что когда-то им же и принадлежало... При свете юпитеров, с интервью "Эн-Би-Си", с кругами паблисити по всему миру и благодарственными умильными улыбками из музейщиков и руководителей департамента культуры.

Он усмехнулся морщинистым ртом.

Вот странно, - у него прекрасные искусственные зубы, элегантно, на основе новейших технологий "вживленные" в челюсть. Это не то, что фарфоровые вставные челюсти его деда. А лицо все равно производит впечатление лица старика, только что вставившего себе искусственную челюсть. Может, лицо такое? Или просто - старость.

Вредная старушенция, эта старость... Подозрительная. Никак её не о обманешь. Как это русские говорят? "На кривой козе не объедешь?" Или что-то вроде...

Он снял чайные примочки.

Что ни говори, а старые рецепты, ещё от няни-негритянки, - надежнее новых, всяких там химических растворов. Просто - чай. А глаза уж видят мир светлее и праздничнее.

Однако без очков мир выглядел несколько размытым.

Он не любил очки, - они делали его похожим на древнего университетского профессора. Ему казалось, что без очков он выглядит моложе.

Но вживляемые накладные линзы он ещё больше не любил. Всегда чувствовал в них дискомфорт. В конце концов, отказался.

Так что пришлось нацепить на орлиный нос очки.

Чтобы совершить традиционный утренний сеанс общения с Богом.

Он нащупал правой рукой на тумбе карельского дерева небольшое по формату, но толстенькое издание "Библии". Рука ощутила приятную сухую поверхность сафьянового переплета, нащупала крупный изумруд на поверхности кожи... У у изумруда этого тоже была своя интересная история... Это случилось там, в Колумбии, когда он ещё только начинал завоевывать кокаиновый рынок в Европе и пытался и мытьем и катаньем найти ходы в колумбийскую мафию... Да... Ему тогда, сорок лет назад, это удалось... память об удачной сделке - этот изумруд.

А сама "Библия" тоже имела свою историю. Переплет был сделан из сафьяновой кожи, крышку-обложку украшали тончайшая золотая сетка, причем каждая крохотная ячейка с четырех сторон была украшена четырьмя крохотными лилиями из золота... По краям обложки были в изящных золотых ложах закреплены золотыми лепестками четыре крупных итальянской обработки алмазов...

Локку всегда нравилось сочетание золота и брильянтов...

Но в центре золотое ложе было пусто... Брильянт, самый крупный, судя по ложу, был утрачен. Не удивительно, - "Библия" была оправлена в эту изящную оболочку во времена Возрождения. Сохранилась даже авторская подпись на обложке, - Бенвенутто Челлини... Что делала и так драгоценную "Библию" чрезвычайно дорогим произведением ювелирного искусства.

Он мог бы подобрать брильянт и вставит на место утраченного... Мог бы сойти с ума от коллекционерского зуда, поставить на ноги частных сыщиков всего мира, купить полицию, оценщиков, огранщиков, музейщиков и попытаться разыскать именно тот, утраченный брильянт.

Он сам себе удивился...

У него не возникло даже делания искать брильянт.

Он не захотел и подбирать новый на пустующее место.