Виктор Мясников - Водка

Убедившись, что "Москвич" благополучно отчалил, Олег слез с ограды, и оттащил неказистую лесенку в захламленный угол комбинатского двора. Здесь, среди ржавых холодильников и разукомплектованных агрегатов он её быстренько разломал, а дощечки разбросал. Заметя таким образом последние следы преступления, он как ни в чем не бывало прибыл на проходную.

Поскольку Будка с напарником оказались увлечены дебатами с мотоциклистом, Олег спокойно покинул территорию комбината сквозь незапертые двери. Бдительная охрана проморгала его неурочный выход, а посему и речи не могло быть о каких-то докладных и объяснительных. Впрочем, Олег и не думал скрываться под шумок. Он сам подошел и первый заговорил.

- Я смотрю, вы уже и на улице людей хватаете? - сказал он осуждающе.

Тут двигатель мотоцикла заглох и наступила, условно говоря, ночная тишина. Только близкий стук железнодорожных составов нарушал её. Да рев двигателей дальнобойных тягачей, под покровом темноты пересекающих город, вместо того, чтобы цивилизованно объехать его по пятидесятикилометровой дуге.

- А ты откуда взялся? - не на шутку обеспокоился Будка.

- Да так, - мягко ответил Олег, - корову прогуливал.

И он подмигнул охраннику. Но тот оказался настроен серьезно и игривость Олега его только раззадорила.

- На территории, что ли, болтался? - Будка смотрел с подозрением.

- Кто-то же должен за порядком следить, когда охрана бродит неизвестно где. - Олег и не думал отпираться. - На проходной никого, все нараспашку. Хоть разливочную линию выноси, никто и не почешется. Вот что мне теперь с вами делать - заставить объяснительную писать или ограничиться устным порицанием?

- Нет, это ты объясняй, чего на комбинате ночью делал! - завелся Будка и сразу перешел на крик.

- Чего, чего... - Олег задумчиво почесал затылок. - Выполнял особо важное задание. Ручки к плакатам приколачивал, шарики надувал, портреты членов Политбюро реанимировал, красные флаги утюгом отпаривал. - Он говорил с нескрываемой усмешкой. Парень на мотоцикле, подняв прозрачное забрало шлема, выронил от смеха сигарету, которую собирался прикурить. А Олег продолжал импровизировать. На душе у него было легко и весело, слова текли сами: - Завтра с утра несанкционированный митинг. Вы разве не в курсе? По всему городу программки висят. Все как положено: народное шествие, скандирование лозунга "Банду Ельцина - под суд!", выступления согласно списка и драка с ОМОНом. Специально для этого дела профком пятьсот студентов пригласил. В заключении - молочный фуршет и праздничная дискотека под духовой оркестр. Явка обязательна.

- Ты нам зубы-то не заговаривай, - неуверенно предложил Будка.

А его напарник озабоченно спросил:

- Так у нас смена до семи утра. И что, так без отдыха прямо на митинг?

- Отдыхать, папаша, будем, когда капитализм построим, - веско сказал Олег.

- Митинг какой-то придумали, - недовольно забубнил охранник и побрел на свой боевой пост внутри проходной.

Но не таков был бдительный служака Будка. Ему мало было исполнить свой долг, ему настоятельно требовалось его перевыполнить. Он и не думал отвязываться.

- Нет, ты объясни, чего делал.., - начал снова Будка.

- Что ты пристал, как грузин к блондинке на сочинском пляже? - оборвал его Олег и внимательно оглядел. - Нет, ты не просто Будка. Ты - Будка собачья!

С этими слова он повернулся и пошел прочь. Надо сказать, что охранник Будка ненавидел, когда его обзывали этой кличкой. Это была смертельная обида, влекущая за собой смертельную вражду.

- Погоди! - разъяренно заорал он вслед. - Небось, каждый день по два раза мимо ходишь. Я тебе покажу!

- Ты своей бабке покажи, пусть удивится! - крикнул в ответ Олег.

Изрыгая угрозы и проклятья, Будка скрылся таки за дверями проходной, заперев их изнутри на железный засов. Делясь обидой с напарником и строя планы жестокой мести, он и не подозревал, что обидчик возвращается. А Олег подошел к мотоциклисту и спросил:

- Привез?

- Ага, - кивнул тот. - Давай деньги. Надо было больше запросить, а то такая, блин, заморочка...

- Не боись, - успокоил его Олег, - я не начальство, с оплатой не нажгу. - Где оно? В коробке, что ли?

Мотоциклист отвязал от багажника позади сиденья большую квадратную коробку. В таких обычно носят торты из кондитерских. Олег, посмеиваясь, направился к забору возле проходной. Он аккуратно разодрал коробку, удалив стенки. Осталось дно, на котором лежала фанерка. На фанерке тоже лежало нечто. Олег примерился и махнул фанеркой. Нечто улетело через забор и смачно плюхнулось на асфальт. Олег швырнул фанерку в пыльные кусты и побежал к мотоциклу.

Он устроился на длинном кожаном сиденье позади мотоциклиста, тот дернул ногой, двигатель сразу завелся. Только теперь не фыркал, не стрелял, а тарахтел ровно и негромко. Через двадцать минут они заехали в скопище железных гаражей, где уже стоял "Москвич" с прицепом, затянутым брезентом. Втроем они закатили прицеп в один из гаражей. Олег запер ворота, положил ключи в карман и щедро расплатился с водителем "Москвича" и мотоциклистом.

В это самое время охранник Будка, суровый от злости, отправился проверять подведомственную территорию. Он свирепо крутил фонариком, словно пытался застать врасплох нарушителей режима и расхитителей бывшей социалистической, а ныне непонятно чьей собственности. Большой мутный круг желтого света выхватывал облупленные стены, бетонный забор и ползущие по стенам цеха толстые трубы, укутанные в растрепанную стекловату. Только под ноги себе он не светил. Поэтому чуть не поскользнулся, с хлюпаньем ступив во что-то липкое и, он это сразу инстинктивно почуял, - мерзкое.

Подсветив, Будка с отвращением обнаружил, что одной ногой стоит в полужидкой лепешке самого гнусного вида. Асфальт вокруг покрывали не менее гнусные брызги. Про запах и говорить не стоило - натуральное коровье дерьмо.

- Сволочь! - тоненько заскулил Будка, не в силах поднять ногу, словно приклеенный. - Кулацкое отродье!

Его напарник был потрясен, когда раскрылась дверь проходной и в проеме возник Будка, как аллегория несчастья. Правую ногу он поджимал, словно хромая собачка. На заляпанный ботинок страшно было смотреть. Впервые в жизни лицо идейного охранника выражало не тупую решимость и правоту, а недоумение, переходящее в патологическую растерянность. Даже слюна свесилась с нижней губы.

- Вражина! - всхлипнул Будка, и скупые военные слезы скользнули в седую щетину на обвисших щеках. - Как? - спросил он тихо, но с душераздирающим подвывом. - Как этот гад провел корову?

НЕ НАЗЫВАЙТЕ МАСТЕРА ЛОХОМ

Пункт приема стеклотары в железном гараже открылся с запозданием.

Беспокойная толпа у ворот уже начала нетерпеливо возмущаться и даже слегка скандалить, когда появился припозднившийся Алик. Его лицо в частых пороховых крапинах, окаменевшее в детском изумлении, не вызвало положительной реакции. И простые не выспавшиеся бомжи, и говорливые пенсионерки, и дрожащие с похмелья нашатыри, и даже неопрятные подростки, пропахшие клеем "Момент" - все подняли требовательный гвалт. Сердито отругиваясь, Алик отпер два увесистых гаражных замка и со скрежетом распахнул одну створку ворот. Тут подоспел Рустик, постоянно подтягивая свои штаны цвета звездной южной ночи, принялся выбрасывать в толпу обшарпанные пластиковые ящики.