Виктор Мясников - Водка

Он старался не думать о Зое, но не получалось. В памяти непроизвольно всплывали случаи и ситуации, которым он не придавал значения. В общем-то, женщина вела себя так, как большинство женщин. Имела мужика, который её обеспечивал. Вдруг подвернулся другой, обеспечивающий гораздо круче. Дети, семья - все по фиг. Сдурела баба от халявных бабок.

Одного он не понимал. В деньгах разве лишь не купается, а мужа до полусмерти запиливала, что зарплату не получает. Значит, твердо решила от него избавиться. Но не объявила прямо, дескать, другого полюбила и буду век ему верна, а вот таким способом. Выдавливает из собственного дома.

Что-то переменилось в мире, а он и не заметил. Все стало не так, разладилось и перевернулось. Раньше воровать было стыдно, а сейчас почетно. Те же самые директора, бывшие члены райкома партии, гребут руками и ногами. Кто сумел, тот и съел. И сам Олег, умыкнув с родного предприятия целую линию, испытал приступ радости, а не стыда. Впрочем, какое оно родное, это предприятие? Частная собственность директора, главного инженера и ещё нескольких акционеров. Как-то так странно получилось, что все принимали участие в приватизации, а досталось все горстке начальников. Кинули работяг, а те и не заметили. Теперь вот банк начальников кинул, те тоже моргают, ничего понять не могут. Потом какой-нибудь кредитор банкиров нажгет. Так и ходит денежка по кругу. Только тем, кто своими руками коров доит, молоко разливает и гайки крутит, почему-то ничего не достается.

Значит, или становишься, как они, или тебя используют и выбросят. Значит, надо влезть в тот круг, где деньги крутятся, и урвать свою долю. Значит, тоже нечего церемониться с хапугами, которые все под себя гребут. Они нас грабят, а мы что, лохи? Нет, мы - трудяги. И, по крайней мере, на часть этих денег имеем законное право. И мы эту свою долю возьмем.

Олег вынул из кармана и пересчитал полученные от Юсуфа полторы тысячи долларов. Это его законная доля. Запас про черный день.

ВЛАСТЬ И ВОДКА

В социалистическую эпоху, когда народное творчество было национализировано и поставлено на службу якобы этому же самому народу, главным и самым массовым литературным жанром сделался анекдот. В коротких матерных притчах как нельзя точнее отразился национальный русский характер. Анекдот стал тем самым кладезем лукавой народной мудрости, откуда каждый нуждающийся мог почерпнуть ответ на любой животрепещущий вопрос.

Итак, однажды в период, именуемый горбачевской засухой, сам "минеральный" секретарь Михаил Сергеевич Горбачев, озабоченный слабыми результатами своей антиалкогольной кампании, приехал на завод. Там он подошел к токарю, точившему на станке деталь, и спросил: "Вот, если водка будет стоить десять рублей, вы будете пить?" "Конечно!" - ответил рабочий. Следует напомнить, что самая дешевая водка, "андроповка", стоила в то время четыре пятьдесят, а зарплата в двести рублей считалась весьма приличной. "А если двадцать пять?" - не унимался партийно-государственный лидер. "Будем," - коротко ответил рабочий. "Ну, а если сто рублей?" - вышел из себя Горбачев. "Да хоть двести! - работяга вытер замасленный палец о халат и ткнул им в деталь. - Эта хреновина как стоила, так и будет стоить бутылка!"

Именно пол-литровая бутылка водки была всеобщим эквивалентом, а вовсе не советский рубль, пренебрежительно именуемый "рваным". "Жидкая валюта" это звучит гордо. Именно водка оказалась обеспечена всем достоянием СССР. За водку можно было достать все, что душе угодно, даже то, что в принципе достать нельзя. А за рубли можно было купить только то, что лежало на небогатых прилавках.

Отсюда легко сделать вывод об особой роли водки в экономике страны. Довольно простой пищевой продукт далеко не первой, честно говоря, необходимости оказался важнейшим фактором наполнения бюджета и регулятором денежного обращения. Это не считая попутных социальных и политических функций.

В период половинчатых реформ водка является не только источником веселья, забвенья и похмелья, но и источником так называемых "живых" денег. Предприятия, страдающие от лихоимства собственных директоров и всеобщих неплатежей, не имеют или делают вид, что не имеют, денег для положенных отчислений в бюджет, особенно в местный. Поэтому в ходу всякие взаимозачеты, казначейские обязательства, векселя, налоговые освобождения и прочая туфта, и только водка всегда дает настоящие, "живые", деньги. Вот почему к ней с таким трепетом относятся даже абсолютно не пьющие депутаты.

Всякая власть периодически стремится припасть к источнику "пьяных" денег. Но не всякой это удается. Если ликероводочный завод является частной собственностью или федеральной, то местное правительство ничего сверх положенного оттуда не почерпнет. Зато готовая продукция, вышедшая за ворота родительского предприятия, уже не так защищена. На своем пути к граненому стакану водка становится легкой жертвой фискального набега.

Уровень притязаний местного руководства прямо пропорционален властным полномочиям. Например, районная власть выдает лицензии на право торговли напитками крепостью свыше двенадцати градусов. Киоск, торгующий только пивом и шампанским, малорентабелен, поэтому лицензии приобретаются в больших количествах. Срок их действия бывает разным. В депрессивных районах обычно шесть месяцев или год, а там, где экономическая жизнь бьет ключом, лицензию требуется обновлять раз в квартал. Естественно, уже по новой, более высокой цене.

Мэрия крупного города, такого, например, как столица Уральского края Горнозаводск, получает арендную плату за землю под киоском. И за разрешение на его установку. Естественно, она заинтересована, чтобы киоски были большими и менялись почаще. Поэтому примерно раз в два года городская дума принимает постановление, направленное на совершенствование и упорядочение мелкой розничной торговли. Главным пунктом становится тот, где речь идет о торговом зале. То есть торговать водкой можно только имея зал не менее шести квадратных метров. Торговцы возмущаются, но киоски быстро меняются на павильончики с входной дверью и залчиком.

Ходят упорные слухи, что крупные торговые фирмы лоббируют в Думе пункты постановления, касающиеся площади торговых залов. И это похоже на правду, поскольку последнее постановление требует уже общую площадь зала не менее двенадцати метров. И это ощутимо снижает конкурентность павильонов по отношению к обычным магазинам. Теперь и они должны платить аренду за "воздух".

Зато губернские власти могут обложить налогом каждую бутылку на территории края. Точнее, имеют право. Ведь возможности отследить каждую бутылку нет ни у кого. Это все равно что попытаться отследить каждого таракана - попрячутся по щелям и просочатся за плинтусами. Пока мебель двигаешь, они уже по вентиляции всем табуном ушли. Но бутылки, к счастью, самостоятельно ходить пока не научились, и их легко можно накрыть прямо на складах и торговых точках. А после этого заклеймить специальной наклейкой.