Леонид Млечин - Медовая ловушка

Рольник заранее доставил сюда несколько постелей и забил холодильник едой. Первым делом он вытащил бутылку шнапса и протянул Фрицу и Гюнтеру. Петру он заставил проглотить несколько таблеток снотворного и повел в комнату. Ее била лихорадка. Она говорила что-то невнятное.

Дитер умело раздел ее и уложил в кровать. Скинул с себя рубашку, джинсы и лег рядом. Он вошел в нее сразу, без подготовки. Ей было больно, она закричала и попыталась оттолкнуть его. Но Дитер только крепче к ней прижимался. Ей казалось, что внутри нее работает какая-то мощная машина.

Петра продолжала сопротивляться и отталкивать Дитера, но вскоре ей стало очень хорошо. Ей никогда не было по-настоящему хорошо с мужчинами. Сейчас она нуждалась в близости сильного и надежного мужчины, А он все вонзался и вонзался в нее. Она обхватила его худые бедра своими ногами, и наконец ее сотрясла мощная судорога.

Петра хотела сказать что-то членораздельное, но снотворное уже подействовало, ее руки и ноги ослабели, и она провалилась в сон. Только тогда Дитер остановился. Он даже не позаботился о себе - просто выполнял свой долг как руководитель группы. Он оделся и вышел в другую комнату, где Фриц и Гюнтер неумело глотали неразбавленное виски.

Дитер Рольник умылся и тяжело опустился на расшатанный стул.

- Рассказывайте, придурки, что вы там натворили, - приказал он.

Через несколько часов по радио передали сообщение о покушении на судью Юргена Конто. Он был смертельно ранен в шею и спину и через несколько часов скончался в больнице. У полиции не было никаких версий. Судье никто не угрожал, и с тех пор, как он вышел в отставку, ни у кого не.было никаких оснований желать его смерти.

К концу дня сообщение о покушении на судью Кон-то дополнилось информацией о розыске Петры Вагнер, судимой, 24 лет, подозреваемой в соучастии в убийстве.

Подумав, Рольник не так уж сильно огорчился. Он добился своего - его группа прославилась. Он просто не станет никому говорить, что собирался похитить судью. Он скажет, что с самого начала решил казнить Юргена Конто.

Убийство судьи поставит Рольника в один ряд с самыми знаменитыми боевиками "Революционных ячеек".

Так и получилось. Старшие товарищи, сидевшие в тюрьме, написали специальную листовку. Они поддержали Дитера Рольника.

"Мы мертвого судью оплакивать не станем, - говорилось в листовке. - Мы радуемся его казни. Эта акция была необходима, потому что она показала каждой судейской и чиновной свинье, что и он - и уже сегодня - может быть привлечен к ответственности. Эта акция была необходима потому, что она положила конец разговорам о всемогуществе государственного аппарата".

Единственное, чего Рольник не знал, - это что делать с Петрой. Она никак не могла прийти в себя. Он разговаривал с ней целыми днями.

- Если кто-то из заложников сопротивляется или не желает немедленно выполнять приказ, он должен быть убит, - внушал ей Рольник. - И это не имеет ничего общего с убийством, это военная необходимость, возникающая в политической борьбе.

- Мы ведем войну с фашистской и империалистической ФРГ, - говорил Рольник, - мы должны считать себя солдатами. Убийство политического врага - не только необходимость, но и долг.

- Это был ваш моральный долг- убить судью, - повторял Рольник. - Именно так ты должна оценивать происшедшее.

Но он напрасно старался. Петра его слушала, но не слышала. Она не то чтобы не принимала его аргументов или спорила с ним. Нет, она не возражала, она покорно слушала. Но она замкнулась в себе.

Дитер пробовал разбудить ее в постели, но она больше не откликалась на движения его тела. Она лежала недвижимо, как бревно, и у Рольника появлялось ощущение, что он имеет дело с трупом. Он гордился тем, что способен любую женщину заставить кричать от восторга. Неудачный опыт с Петрой его испугал, и он больше не предпринимал таких попыток.

Остальные ребята давно обходили стороной ее постель. Они сначала сочувствовали Петре, потом стали тяготиться ее присутствием.

Особого порядка в конспиративной квартире никогда не было, но Петра окончательно распустилась. Она не переодевалась и мылась только тогда, когда ее силком отправляли в ванную комнату.

Дитер Рольник забеспокоился: поведение Петры действовало на группу разрушительно. Надо было как-то избавиться от нее. Лучше всего отправить Петру в Ливан, в один из учебных лагерей для перевоспитания.

Какое это счастье - соблазнить мужчину! Повалить его на кровать, оседлать, подчинить своему телу и ритму, слышать, как учащается его дыхание, как он начинает постанывать, как вопль удовольствия вырывается из его горла.

Какое это счастье - заставить мужчину испытать настоящее наслаждение в постели!

Кристина вовсе не хотела быть робкой и покорной ученицей в этом классе. Едва познакомившись с самим предметом, она поспешила освоить высшие ступени. Ей нравилось не просто получать, а брать. Она хотела соблазнять мужчину, заставлять его чувствовать желание и удовлетворять его. В постельной игре она сделала заявку на равное партнерство.

Кристи оставалась девственницей до двадцати двух лет. Сверстницы уже давно посмеивались над ней. Они начали свою жизнь смело и бесшабашно. Кристи же никак не могла решиться.

Она легла в постель с мужчиной, который по-настоящему увлек ее. И не ошиблась.

Кристи совершенно не ожидала от себя такой прыти. Она вела себя в постели как взрослая, умудренная опытом женщина, а вовсе не как робкая девушка, потерявшая невинность три дня назад.

Но Кристи понимала, чья это заслуга. Она с нежностью и гордостью смотрела на Конни, похрапывавшего рядом с ней. Это он пробудил в ней настоящую женщину. Он подарил ей освобождение от девичьих страхов и страданий. Он сделал ее счастливым человеком. Он самый потрясающий любовник в мире. И она всегда будет любить его.

Только на обратном пути, в поезде, Кристи перевела дух и попыталась понять, что же с ней произошло. Все случилось так стремительно. Она поехала на неделю в Москву, чтобы участвовать в международном научном семинаре, а вместо этого попала в милицию и...

Москва встретила Кристи хорошей погодой и любопытными взглядами москвичей, которые с первого взгляда безошибочно распознавали в ней иностранку.

Кристи оделась как можно проще, но московские девушки с завистливым сожалением смотрели на ее джинсы, водолазку и кожаную курточку.

Семинары шли с утра и до обеда. Вечером участниц семинара везли в театр. А до вечера Кристи была предоставлена сама себе. Она могла спать сколько угодно, гулять и вообще делать все, что ей заблагорассудится. Рассказы о том, что в Советском Союзе за всеми иностранцами следят, явно относились к числу мифов.