Леонид Млечин - Медовая ловушка

Все немцы хорошо говорили по-русски: кто у себя в Берлине научился, а кто в Москве - в Высшей школе КГБ, на курсах подготовки специалистов для братских стран.

Русских приехало человек десять.

Час плавали в бассейне, затем парились.

В бане было шумно и весело. Немцы травили старые советские анекдоты, старательно и со смаком ругались матом, что им самим очень нравилось и что страшно веселило русских.

Немцы, не выдержав, первыми выползли из парилки. Дольше всех продержался подполковник Штайнбах. Он облюбовал себе верхнюю полку и наравне с русскими выбегал окунуться в бассейн. Веником умело охаживал соседа.

- Здоров парень! - восхищенно зашептал Игорь Федоровский, мускулистый белокурый полковник из управления нелегальной разведки. - Наш человек!

- Он и есть почти что наш, - так же шепотом откликнулся подполковник Маслов, который работал в подразделении, отвечавшем за сотрудничество с братскими разведками.

До этого Маслов сам служил в ГДР. В Берлине он обзавелся пивным брюшком, которое теперь старательно обхаживал березовым веником в наивной надежде похудеть.

- Штайнбах сидел у нас после войны в лагере, - вполголоса добавил Маслов.

- Нацист бывший? - насторожился бдительный Федоровский.

- Нет, пацан из гитлерюгенда. В апреле 1945-го наши его с фаустпатроном в руках прихватили. Он на допросе какую-то чушь нес, вот его и загнали в Сибирь, - меланхолично ответил Маслов.

- Не обиделся? Зла не затаил? - продолжал расспрашивать Федоровский, с интересом разглядывая немецкого подполковника.

- Наоборот, это наши лучшие кадры. В Берлине таких сколько хочешь. Маслов усмехнулся. - Еще и благодарны нам за избавление от фашистской заразы. Они все через школы антифашистского актива прошли, там им объяснили, что к чему.

Подполковник Маслов соскользнул с полки и распахнул дверь.

- Все, я иду туда, где трудно, а то, понимаешь, водка выдыхается.

Последних выбравшихся из бани встретили приветственными криками и штрафными бокалами. Пиво было свежее, бочковое, а не бутылочное. Водку вытащили из холодильника. На стол вывалили воблу. Штайнбах, закутанный в простыню, ухватил самую здоровую за хвост и стал бить о край стола.

Федоровский, пригладив жидкие волосы, решительно поднялся. Граненый стакан водки казался крохотным в его огромном кулаке:

- Предлагаю выпить за нерушимое единство народов Советского Союза и Германской Демократической Республики!

- До дна! - подхватили по-русски немцы. Первые уроки пития по-русски они получили, когда учились в Высшей школе КГБ в Москве.

Дисциплина в Высшей школе КГБ была суровой даже для иностранцев, но в выходной день выпить не возбранялось. Напротив, преподаватели желали знать, кто сколько в состоянии выпить и при этом не потерять контроль над собой. У разведчика должны хорошо работать голова, язык и печень, говорили преподаватели.

- Добрая закуска, - с полным ртом пробормотал Маслов. - Совсем как в Берлине.

Он очищал свою тарелку с завидной скоростью.

- Да, со снабжением у немцев неплохо, - согласился кто-то из москвичей.

- Как сейчас с едой в Москве? - сочувственно спросил кто-то из немцев.

- Отлично, все есть, временные трудности позади, - уверенно ответил Маслов и строго оглядел окружающих. - Партия заботится о народе. Товарищ Брежнев здорово двинул дело вперед. Он энергичный и знающий руководитель ленинского типа.

- Предлагаю тост за товарища Брежнева, вождя советских коммунистов и настоящего друга нашей страны! - вскочил немецкий майор.

Он лихо осушил стакан и рухнул на стул. Глаза его остекленели. Несколько мгновений он сидел, не шевелясь, потом вернулся к жизни и полез за закуской, неуверенно тыкая вилкой в тарелку с ветчиной.

Потом пили за политбюро, за КГБ СССР, за МГБ ГДР, за чекистское братство. Последние тосты смогли поддержать уже не все. Двоих молодых немцев нежно переложили в мягкие кресла, пылившиеся в углу, и они заснули.

Наравне с русскими пили Штайнбах и смуглый, чернявый капитан Хоффман. Штайнбах расспрашивал москвичей о театральных премьерах и вспоминал самодеятельный театр в лагере для военнопленных. Хоффман, поминутно вытирая пот со лба, вдруг заявил, что будет играть на гитаре. Это случалось с ним только в большом подпитии.

Маслов изъявил желание достать гитару.

- Целлер! - окликнул он лейтенанта, который кружку за кружкой глотал пиво, а водку не пил. - Ты почему опять не выпил за здоровье немецких товарищей? Ты же сам немец, должен радоваться, что своих видишь.

- Я выпил, - отозвался стриженный ежиком Целлер.

Он знал, что сейчас услышит, и его пухлое лицо заранее обиженно скривилось.

-Что ты выпил? Пиво ты сосешь, а настоящие чекисты пьют водку! оборвал его Маслов. - Какой же ты, к черту, чекист? Переведем тебя в хозяйственное управление или вообще выгоним. На хрен мы тебя вообще сюда взяли, а?

-Оставь ты его. Не скандаль при гостях,- нехотя вступился за него Федоровский.

Набравшийся Маслов пропустил его слова мимо ушей.

- Найди мне гитару, - приказал он.

Целлер встал.

- Здесь нет гитары, товарищ подполковник.

- Не возражать! - отрезал Маслов. - Выполняй приказ. Какой же из тебя, твою мать, чекист, если ты не можешь найти даже гитару? Шпиона ты у себя в собственной заднице не найдешь.

Все радостно захохотали.

Когда растерянный Целлер вышел, подполковник Штайнбах удивленно спросил Федоровского:

- Зачем вы у себя таких охламонов держите?

- Его папа - старый барабанщик, в смысле старый член партии, -заплетающимся голосом пояснил Маслов. - После войны на Украине гонялся за бандеровцами по схронам вместе с нашим первым зампредом.

Маслов потащил ко рту стакан, но рука мелко дрожала, и половина пролилась на тарелку с жареным мясом.

- Чего вы у себя в управлении цацкаетесь с этим старьем? - разозлился пьяный Маслов. - Впрочем, у немцев еще хуже. Куда ни придешь, сидят какие-то старперы. Они только и занимаются, что пионерам рассказывают, как в концлагерях сидели. А еще надо проверить, почему они выжили в концлагере. Может, с гестапо сотрудничали?

Маслов цепкой рукой ухватил Штайнбаха за рукав белой рубашки:

- Вам надо от этого старья избавляться. А то у вас кого ни возьми - или в лагере сидел, или еврей. Это никуда не годится, вот что я вам скажу.

Внезапно встрепенулся Федоровский, который сунул в рот сигарету не той стороной и тщетно пытался ее прикурить, держа спичку у фильтра.

- А я слышал, что ваш начальник разведки Маркус Вольф - полуеврей. Правда, что ли?

Подполковник Штайнбах отцепил руку Маслова от своей рубашки и повернулся к Игорю Федоровскому:

- Лично меня нацисты навсегда отучили задавать вопрос: кто еврей, а кто полуеврей. Слова Штайнбаха повисли в воздухе. Мгновенно протрезвевший Маслов первым нарушил неловкое молчание: