Анна Ольховская - Тайна, деньги, два осла

Собственно, ничего из вышеперечисленного в комнате не было. Если только стол и стулья, да и те меньше всего походили на грубо сколоченную из досок мебель лесного отшельника. А вот на творение итальянских дизайнеров очень даже смахивали.

Впрочем, все остальные предметы интерьера явно были из той же коллекции. В целом же смотрелось все очень стильно и современно.

Нет, не так. Вика словно очутилась в комнате из будущего. Во всяком случае, она так и не смогла разобраться в назначении некоторых блестящих штуковин, а также в том, чем и как освещается пространство.

Ни одной лампочки, ни даже намека на источник освещения – просто вся комната была залита ровным приглушенным светом, ласковым и комфортным для глаз.

Хотя… один предмет, резко диссонирующий с окружающим пространством, здесь все же имелся.

Она, Вика.

Лохматая немытая девица в перепачканной одежде, задумчиво доедавшая сейчас последнюю плюшку.

Что?! Она слопала все, что принес ей этот фанаберистый тип? Вместо того чтобы гордо отказаться и упрямо отвернуться носом в стену?!

Увы. Слопала. Причем до последней крошечки и до последней капельки кофе. Гордость и упрямство как-то расслабились, отвлеклись на рассматривание интерьера, а тем временем инстинкт самосохранения быстренько выполнил свои обязанности и подпитал измотанный и уставший организм хозяйки белками, жирами и углеводами.

А и правильно, в конце концов! Ей ведь еще идти через лес, а может, и через гору, Ледышка ведь сказал, что путь предстоит не самый легкий.

Да, Ледышка! Если он не хочет называть свое имя, буду звать его так. Тоже мне, Кай нашелся, Снежной королевой поцелованный!

Ни разу не Кай, а Ледышка.

И никакой не горячий, пусть не врет. И бабочек своих я угомоню, я ведь, на минуточку, взрослая и умудренная жизненным опытом женщина, успешный юрист, а не тупая Карина Барби в розовом пеньюаре.

Кстати, парадоксальнейший персонаж российской светской тусовки. Девица с интеллектом индоутки и внешностью продавщицы сельмага, осознанно выбравшая для себя образ куклы Барби и старательно придерживающаяся этого образа, косноязычная и хамоватая, стала не фриком, не посмешищем, а постоянно мелькающей на ТВ дивой.

Причем, судя по всему, пользующейся спросом у мужчин дивой.

Вика пыталась расспросить брата: в чем тут дело, почему это самоуверенное чучело вызывает у мужчин не смех, а желание?

Но Славка заявил, что он неправильный мужчина, и лично его при виде этой дурынды пробивает на ржач. И вообще, отстань, я занят!

Славка… Мой милый брат, готовый за меня порвать любого… Как ты там?

И мама…

Как же вам больно сейчас, родные мои!

Но ничего, вы потерпите, я скоро вернусь!

А потом Винсент Морено вывернет планету наизнанку, но найдет этого паука, Фридриха фон Клотца. В чем ему с удовольствием поможет генерал ФСБ Сергей Львович Левандовский, без которого не обойтись на территории России.

Но сначала надо выйти к людям.

Нет. Сначала мне нужно принять душ, и было бы неплохо переодеться.

Вика тяжело вздохнула и скептически усмехнулась: а еще чего тебе надо? Четыре здоровенных качка с паланкином, чтобы не самой шагать по горам, а с комфортом ехать на чужих плечах, потягивая шампанское из бокала?

И так дойдешь, не барыня.

Главное – побыстрее двинуться в путь, пока фон Клотц не вышел на след.

Впрочем, пока с ней рядом будет Ледышка, у немца нет ни шанса. Портнов и волки об этом знают.

Так что хватит дуться на своего спасителя и мечтать о…

Щеки вдруг полыхнули, затем огонь перекинулся на шею, грудь, пошел ниже…

Да что ж такое-то!

Вика стиснула зубы до скрипа и с размаху врезала себе по перебинтованной руке.

После чего они с рукой одновременно вскрикнули и залились слезами: Вика – обычными, рука – кровавыми, мгновенно пропитав повязку.

Зато совершенно неуместный, даже какой-то унизительный огонь желания погас. Исчез. Бесследно, даже дымка не оставил, не говоря уже о тлеющих углях.

Вот так будет правильно.

Но… больно же!

– Ну, как у тебя дела? – Оказалось, что дверь, ведущая в комнату, не открывается обычным способом, а бесшумно уезжает в стену. – Умница, все съела. Вот это правильно, это… Вика, что случилось? – Мужчина упал перед горько плачущей гостьей на колени и бережно приподнял ее руку. – Откуда кровь? Я ведь зашил раны, укол сделал обезболивающий, все было в порядке, Лок – в смысле волк – цапнул совсем несильно!

Он аккуратно размотал повязку и осмотрел раны. Потом перевел взгляд на упрямо закусившую губу Вику и укоризненно покачал головой:

– И зачем?

– Что – зачем?

– Зачем ты ударила по ране?

– Я случайно, просто упала неудачно.

– Ну-ну.

– Что «ну-ну», что? Я что, похожа на идиотку? Или мазохистку? Зачем мне пускать самой себе кровь? Да еще перед трудной дорогой? Я домой хочу побыстрее добраться! И нечего меня гипнотизировать, я не Портнов! Или ты мысли мои читаешь?

Бли-и-ин! Стоило Вике подумать о такой возможности, как щеки снова вспыхнули.

Мужчина пару секунд смотрел на нее со странным выражением лица, потом вздохнул и успокаивающе улыбнулся:

– Не волнуйся. Мыслей я не читаю. Гипнозом владею, есть немного, еще кое-что могу, но в чужую голову без спросу не лезу.

– Ага, не лезу, – проворчала девушка. – А чей же это голосок бубнил у меня в голове не так давно?

– Мой, – усмехнулся Ледышка (или Кай?). – Но я имел в виду – я не лезу читать чужие мысли, но могу передать свои.

– Но как ты это делаешь?

– Вика, не спрашивай, пожалуйста, все равно не отвечу. Я и так сильно рискую из-за тебя.

– А почему?

– Что – почему?

– Почему ты это делаешь?

Сейчас уже Вика пыталась поймать взглядом постоянно ускользающие зрачки мужчины. И пусть они такие странные, похожие на всполохи фиолетово-черного пламени, пусть! Но девушка была уверена: там, в гипнотизирующей серебристой пропасти она сможет увидеть правду.

Зачем ей нужна эта правда, Вика не задумывалась. Все ее логические построения, такие четкие, такие убедительно-прочные, в одно мгновение рассыпались, словно замок из высохшего песка.

И где-то далеко на краю сознания сейчас шуршали, пересыпаясь от ветра, воспоминания о мерзком утконосе, о пережитом ужасе, об отчаянии в комфортабельной тюрьме фон Клотца, о страдающих маме и брате. Они никуда не делись, эти песчинки, просто…

Просто сейчас самым важным, самым необходимым, самым мучительным был один-единственный вопрос, который Вика снова прошептала пересохшими губами:

– Почему ты это сделал?

– Я же объяснил. – Мужчина попытался снисходительно улыбнуться, но получилось плохо – слишком вымученно, слишком неискренне. – Я считаю себя причастным к обрушившимся на тебя и твою семью проблемам, поэтому…