Андрей Молчанов - Ядерные материалы

"Что он несет? - уперев ладонь в потный лоб, думал Крохин. - И что происходит вокруг меня? Бредовый, ирреальный сон..."

- Хотите узнать концепцию моего плана? - Ассафар присел на табурет. Пожалуйста. В американской тюрьме находится наш старший брат, Аль-Каттэр. И мы должны вызволить его.

- То есть шантаж? - реагировал Сенчук.

- Да, если хотите. И насчет взрыва я блефовал. Проверяя ваши реакции.

- А что, если по нас звезданут какой-нибудь бомбой? - предположил старпом. - Мы полетим отсюда дальше, чем будем видеть!

- Они прекрасно осведомлены о нашем локаторе и знают, что мы успеем нажать кнопку в любом случае.

- Хорошо, - сказал старпом. - Но что в итоге? Вашего дружка быстро освободят, а нам придется долго сидеть?

- Опять не угадали, - возразил Ассафар. - Дружок якобы покончит с собой в тюрьме. А нам дадут уйти. Этакий скандал не предназначен для прессы. Слишком громким и невыгодным для политиков будет резонанс... Тут затронута тьма разных сфер, тем и интересов. Выгоднее договориться и замять дело. Тем более противная сторона знает, что мы - всего лишь подразделение огромного сплоченного целого. И действуем от его имени. За нами - миллионы правоверных. Истинных правоверных.

"А ведь лихо придумано, - ошеломленно размышлял Крохин. - И этот араб отважный парень! Причем - взявший на себя ответственность за грандиозный поступок. Просчитанный, как шахматная партия. Что за чушь я порю? Он обыкновенный исламский экстремист. А я - маленький человечек, испытываю перед ним страх и стараюсь выжить, понравиться, стать угодным... Привычная роль! Почему же я не противлюсь? Почему не скажу ему, что, наверное, не стоит презирать все человечество хотя бы из чувства собственного достоинства? И почему не стыдлив мозг и в глубине сознания бьется мыслишка: а не поведать ли арабу о махинациях Сенчука с автоматами и с силовым агрегатом двигателя, которые приписаны на счет других, нашедших в себе силы осознанно противостоять этой своре? Или я хочу выдать Сенчука арабу, чтобы укрепиться среди кучки амбициозных террористов? Но ведь бьется же такая идейка, бьется... Значит, тоже хочу выжить за счет чужой шкуры, значит, веря в существование бога и воздаяния, все-таки надеюсь минуть посмертной кары? Значит, боюсь боли и страдания, боюсь быть брошенным в бездну и желаю спастись сейчас, чтобы окончательно пропасть потом? Значит, не верю в это "потом", в котором в общем-то и весь смысл человеческой жизни и будущего души?"

- В таком случае мне терять нечего, - высказался Сенчук. - И я готов войти в вашу банду.

- Хм... Вы хотите сказать, что разделяете мои взгляды?

- Вот моя рука, господин Ассафар! И хочу надеяться, что вскоре она станет вашей. Левой или правой - решайте сами.

- А вы, Владимир?

Крохин, подняв тусклый взгляд на араба, вяло кивнул. И в то же мгновение понял, что именно такая реакция - трусливого, потерявшегося в сумятице мыслей неудачника, никогда не имевшего стержня - наиболее приемлемой и искренней нынешнему распорядителю его судьбы и показалась. Он ощутил это безошибочно и органически и в тот же момент избавился от страха, подленько и облегченно уяснив: пронесло...

- Не скрою, мне нужны верные люди, - сказал Ассафар. - Особенно сейчас, когда на судне появился опасный враг. Но у меня есть основания для сомнений в вашей искренности, господин Сенчук. Вы ловкий человек и умеете убеждать, однако...

- Хотите доказательств? - с насмешкой откликнулся старпом. - Извольте, я приберег их. Ваши недруги заминировали ящик со взрывчаткой. Заряд радиоуправляем.

- К-как?! - округлились глаза Ассафара.

- Да-да, - горько подтвердил Сенчук. - Но ваш покорный слуга обезвредил эту злую игрушку. И не будь меня, кишки ваших подданных порхали бы под облаками - это истина в первой инстанции.

-А-а...

- А теперь о наших партизанах, - с нажимом поведал старпом. - Они убеждены, что бомба дееспособна, и потому начнут торговаться. Естественно, когда мы их всерьез прижмем... Такие аргументы моей верности вас удовлетворяют?

- И что вы предлагаете? - с надеждой глядя на старпома, спросил араб.

- Значит, так, - деловито сказал Сенчук. - Дайте мне пяток самых расторопных ребят и оружие. Пора поспешить, иначе эти негодяи в трюме могут изрядно подпортить незыблемость нашего консенсуса. Но я принесу вам их глупые головы!

- Хорошо, - сказал Ассафар. - Вы пойдете в трюм с моими людьми. Вы и Владимир. Но оружие доверим вам только тогда, когда проверим вас в деле. Итак, вперед, господин Сенчук!

Старпом с готовностью приподнялся с постели; хлопнув по плечу Крохина, приказал:

- За мной, Вова! - И напористо двинулся на толпившуюся в двери настороженную публику, нехотя отступившую в коридор.

Щелкнул замок.

Бредя в окружении матросских роб, Крохин искоса оглянулся на каюту, где остался автомат. Сенчук, катая желваки по решительно сжатым скулам, плечо в плечо шагал рядом с ним. Что творилось в многомудрой голове старпома, Крохин не знал. Но решительность, с которой тот отстоял его перед арабом, вызывала невольную благодарность и надежду на изворотливый ум покровителя, предавать и разменивать которого было, как открылось ему, попросту невыгодно и опасно: в жизни его, Крохина, араб заинтересован не был, компания террористов сожрала бы его, как попавшего в муравейник жука, и оставалось одно - во всем следовать воле и приказам находчивого бывшего опера, умевшего переломить любую превратность в свою пользу.

Единственное, что не мог понять Владимир, - на чьей же стороне отныне старпом? И вдруг словно услышал его ответ:

- Я всегда на своей стороне, Вова...

ПРОЗОРОВ

В отличие от многих своих сослуживцев Иван Васильевич Прозоров был боевым офицером военной разведки и, пройдя Афганистан, Чечню и Таджикистан, а также побывав в государствах куда более отдаленных, извечно оказывался волей судьбы и начальства не в тылу в качестве наблюдателя захваченных в плен и беспомощных, как осы без жала, бандитов, а на переднем крае бескомпромиссных схваток, где научился безошибочно определять стороны, по которым наиболее продуктивно летают пули. И потому, оказавшись в достаточно необычной для себя обстановке корабельного трюма, сумел моментально определить наивыгодное расположение огневых позиций с учетом вероятных маневров противника и его численности.

Отсек, заставленный множеством разномастных контейнеров, представился ему наиболее удобным укрытием для внезапной, кинжальной стрельбы по врагу, должному понести уже в течение первых секунд боя непоправимые для успеха первой атаки потери. В случае наката второй волны атакующих отсюда открывался дискретный путь отступления в дальнейшие пространства трюма, подразумевавший уничтожение первых, наиболее активных рядов преследования. По израсходовании боезапаса стратегия и тактика боя исчерпывались, но, как полагал Прозоров, нагромождение трупов создаст если не моральный перевес, то благоприятную атмосферу для торговли с арабом относительно установленной в одном из отсеков мины, хотя условия такого торга он представлял себе покуда смутно, полагаясь на импровизацию по обстоятельствам.