Фридрих Незнанский - Ошибка президента

Некоторые приносили с собой завернутые в пакет бутерброды и булочки и обходились стаканом чая или кофе. Когда Турецкий подошел к раздаче, перед ним стоял всего один человек. Саша без труда узнал его со спины – у кого еще во всей Мосгорпрокуратуре могли быть такие опущенные плечи, такая смешная лысина. Это был, разумеется, Моисеев. И хотя сейчас благодаря помощи сыновей из Израиля он реально жил лучше многих коллег из прокуратуры, во всем его облике сохранялось навечно приросшее к нему впечатление бедности, неустроенности.

– Как дела, Семен Семеныч? – спросил Турецкий, пристраиваясь за старым криминалистом.

– А, Саша, добрый день! – Моисеев поставил на поднос яйцо под майонезом и обернулся. – Дела мои, как вам сказать… – Он показал рукой на поднос, где стояла тарелка супа и порция жареного цыпленка с картошкой. – В чем-то даже куда лучше, чем у других. Теперь такой обед могут позволить себе только состоятельные люди. Вот уж никогда не думал, что стану богаче многих. Как-то это даже неловко.

Когда Моисеев отошел, Турецкий взял свой поднос со скромной порцией свекольного салата и биточками с кашей. До получки оставалось еще несколько дней, а деньги были уже на исходе.

Больше всего Сашу Турецкого последнее время раздражала эта необходимость экономить, думать не о том, чего ему хотелось бы, а что он может себе позволить – нет, не в шикарном ресторане, а в до боли знакомой столовой Мосгорпрокуратуры. Было в этом что-то неправильное и унизительное. Никто из работников прокуратуры не понимал, почему, скажем, старший советник юстиции не может содержать семью нормально – не ограничивать только самым необходимым, когда разговоров о летнем отдыхе или о покупке нового пальто и быть не может. Создавалось впечатление, что государство само толкает работников правоохранительных органов на скользкую дорожку – в лучшем случае люди искали параллельный заработок в качестве юрисконсультов в фирмах (а на это нужно лишнее время, которого и так катастрофически не хватает), в худшем – попросту начинали брать взятки.

Саше Турецкому было легче – Ирина сравнительно неплохо зарабатывала уроками, время от времени аккомпанировала на концертах. Поэтому он по-прежнему мог не искать иных способов зарабатывать деньги и, несмотря ни на что, заниматься исключительно своей основной и единственной работой. И все же в их семье тоже ощущался недостаток.

Раньше, бывало, дома на скорую руку достанешь из холодильника колбасы, сыру, ветчины. Зимой не переводились квашеная капуста и соленые огурцы. А теперь… Турецкий задумался, сколько времени он уже не ел ветчины, не пресованной «ветчины» в оболочке, а настоящей, розовой, тонко нарезанной…

– Мне повезло, – услышал он тихий голос Моисеева, как будто прочитавшего его мыли. – Я теперь живу один, сыновья мне помогают. Жаль, конечно, что они далеко, но скоро отпуск, съезжу навещу их.

– Видите, Семен Семенович, а как вы переживали! – улыбнулся Турецкий.

– Я и сейчас переживаю, Саша, – ответил Моисеев.

– Подумайте, что бы они сейчас тут делали? По три месяца не получали зарплату? Или сидели бы в коммерческой палатке?

Моисеев только вздохнул и принялся за суп.

– Знаете, Саша, вы мне недаром на дороге попались, – заметил он, оторвавшись от тарелки. – Вы ведь занимаетесь банкирами? Что-то странное происходит в этой области и очень неприятное.

– Да, уж куда неприятнее.

Турецкий вспомнил Татьяну Бурмееву, ее большие глаза, в которых несмотря на все ее старание изобразить равнодушие, ему виделся страх.

– Я в отличие от вас, – продолжал Моисеев, – вынужден постоянно интересоваться курсом доллара. Я ведь живу, понимаете, частично на… – Он запнулся, а Турецкий с набитым ртом энергично кивнул головой, показывая, что он понимает Моисеева. – Так вот, с курсом происходят удивительные вещи. – Саша с изумлением отметил про себя, что криминалист понизил голос. – Сначала доллар, как вы знаете, упорно стоял на отметке где-то около тысячи, а потом начал потихоньку ползти вверх. И вот сегодня, представьте себе, вырос сразу на двести рублей! Такого давно не было.

– Инфляция, – пробормотал Турецкий.

– А что, когда доллар стоял, не было инфляции? – с некоторым ехидством в голосе поинтересовался Моисеев. – Была, очень даже была. Но кому-то там, – он еще больше понизил голос и показал глазами наверх, – это было выгодно. Чтоб доллар стоял. Он ведь не потому не рос, что не было инфляции, а потому, что были валютные вливания на каждых торгах. Идет игра, Александр Борисович, и игра по– крупному. Вы себе представляете, как можно нажиться на разнице курса?

Турецкий кивнул.

– Не кивайте так, Саша, – Моисеев даже слегка рассердился. – Я вам говорю, на этом можно сделать миллионы. Вы когда-нибудь раньше читали классическую литературу прошлого века? Там часто действуют люди, нажившиеся на биржевых спекуляциях. Это всегда было. А теперь есть и у нас. И как нашей стране свойственно – в особо крупных размерах.

– А помните, чуть больше года назад – афера с этими… авизо на двадцать миллиардов…

– Саша, Саша… – укоризненно покачал головой Моисеев, – что такое двадцать миллиардов?.. Представьте себе, что вы можете управлять курсом доллара…

Турецкий ухмыльнулся.

– Вы можете регулировать спрос и предложение, от которого, между прочим, и зависит цена.

Турецкий махнул рукой:

– Я эту политэкономию…

– Раньше можно было, а теперь, увы, от нее не отмахнешься. Так вот, – продолжал Семен Семенович, – вы устраиваете таким образом, чтобы доллар сначала скакнул вверх, а потом упал. Допустим, вы накануне купили на свои сбережения тысячу долларов…

Услышав такое предположение, Турецкий рассмеялся.

– А когда доллар подскочил на двадцать процентов, вы опять купили рубли – триста тысяч у вас в кармане.

– Рублей

– Потерпите еще три-четыре дня – доллар упадет, и вы купите доллары, если вам так нравится.

– Знал бы прикуп, жил бы в Сочи! – веселился Турецкий. – Это же спекуляция чистой воды!

– Как говорит мой младший, мы, русские, задним умом крепки. Смотрю на вас – вы неисправимы, Саша! Я вам дело говорю. Доллар внезапно поднялся на двести рублей, а вы…

– Но, Семен Семенович, вы же сами только что сказали: двадцать миллиардов – ерунда. Так что вся эта прибыль от скачков – тоже ерунда. Подумаешь, двадцать-тридцать миллиардов.

– Рублей – да, но долларов – нет. Конечно, если у вас действительно тысяча долларов и вы ходите с ними в меняльную контору какого-нибудь банка «Мани-тяп», то заработаете на этом деле лишь на поход в ресторан. Но если вы от того же банка или от кого-нибудь поглавнее крутитесь на валютных торгах, вы начнете ездить на дачу не на Пахру или Пехорку, а на Гавайские острова. Курс доллара сейчас знают все, а объемом торгов никто не интересуется. А вы посчитайте: если купить-продать всего пятьдесят миллионов долларов, а так мало никогда не бывает, и выгадать всего два процента, вы получите каких-то три миллиарда рублей. Но если устроить скачок, то будет уже не два, а десять – двадцать процентов. Это уже не мелочь. Такая дневная выручка сопоставима с годовым бюджетом нашей прокуратуры. Деньги, деньги… При нашей дешевой рабочей силе вы подумайте, Саша, сколько начальства можно на эти деньги купить! И какого начальства! Вот вам и спекулянты.