Татьяна Моспан - Подиум

- А мне показалось, что там еще есть одна моделька. Красивая, но немного скованная.

- Кто?

- Слышала я, она новенькая, это ее первый сезонный показ. Катей зовут.

- Знаю. Катерина Царева. Пожалуй, ты права, девчонка чем-то выделяется из всех остальных. На этих Наденьках, Лизах, Аленах пробы ставить негде. Тяжелый взгляд Эллы снова уперся в роскошный бюст Садчиковой. - Хватит болтать! Давай делом займемся...

Ида ощутила прикосновение требовательных пальцев, которые опять мяли и ласкали ее: грудь, бедра - везде, куда можно дотянуться. Эти руки ничем не напоминали женские.

- Ты как хороший мужик!

Элла презрительно хмыкнула:

- Что они могут, эти твои мужики? Эгоисты - только о собственном удовольствии думают! Трахаться нечем, - она сказала грубее, - а все на бабу норовят залезть. И потом считают, что облагодетельствовали ее по гроб жизни. Не-ет, - протянула Хрусталева, - я лучше мужика...

Она становилась то нарочито грубой, то ласковой и не отпускала послушное тело ни на минуту.

Ида простонала:

- О-ох, никогда не испытывала ничего подобного. Это извращение, извращение... - шептала она. И страстно желала, чтобы ее ласкали еще и еще.

Глава 7

Катя наконец придумала, как вывести Наташу из состояния, в котором та находилась. План был прост.

Богданова на днях рассказывала ей про одну свою знакомую, с которой случилась беда. Ту девушку звали Валя. Она лежала в больнице. Наташа хотела ее навестить сразу после демонстрации моделей "Весна - лето 2000"...

- Собирайся, собирайся! - Утром Катя предстала перед подругой непреклонная, как стена.

- Не стой над душой, - вяло сопротивлялась Наташа.

- Ты же матери ее обещала, что непременно сходишь в больницу, - не отставала Катя. - Помнишь, как мне рассказывала?

- Помню. - Наташа нахмурилась и стала сползать с постели.

Катя ликовала: сработало! А то заладила: не нужно ей, дескать, ничего, отстаньте, жизнь кончена...

- Хоть сдохни! - услышала Катя бурчание, доносившееся из ванной. ("Ничего, ничего, пусть побурчит, лишь бы не плакала".)

Царева выбрала верную тактику. Легкомысленная с виду, Наташа Богданова была в общем-то очень обязательным человеком. И добрым. Она старалась помочь каждому нуждавшемуся в помощи, если имела такую возможность.

Выйдя на улицу, Богданова пошатнулась.

- Ты чего? - испугалась Катя.

- От свежего воздуха голова закружилась.

- Конечно, если сутками сидеть, не вылезая из постели, еще не то будет! Ноги откажут...

Богданова направилась к своей темно-синей "девятке", которая с той памятной ночи так и стояла во дворе.

- Ты на машине собираешься ехать? - удивилась Катя.

- Ну не пешком же я пойду!

Вчера, выйдя днем на улицу, Царева заметила, что соседки поглядывают на нее с повышенным вниманием.

- Машину никак купила? - не выдержав, спросила одна из них, самая любопытная.

- Нет, это подружкина.

- А-а! То-то я смотрю: стоит и стоит. А это, выходит, не твоя... - с облегчением произнесла тетка.

Народец в их доме с трудом переносил чужое благополучие. С этой соседкой жила внучка, Катина ровесница, и пожилая женщина ревностно следила за тем, чтобы у кого-то, не дай бог, не было чего-то лучшего, чем у ее раскрасавицы внучки.

Сейчас соседка тоже находилась на своем боевом посту: она неодобрительно покосилась на Наташину шубку - и поджала губы.

- Публика тут у вас... - невольно улыбнулась Богданова, заметив косой взгляд.

- Нравы вороньей слободки, - вздохнула Катя.

- По-моему, эту тетку сейчас кондрашка от злобы хватит.

- К счастью, не все здесь такие. Мамина подруга, тетя Нина, она в квартире напротив живет, про завист-ливых людей говорит так: "Что такое для них счастье? Счастье - это не когда он корову купил, а когда у соседа свинья сдохла".

Наташа впервые за все последнее время рассмеялась:

- Здорово! Надо будет запомнить. Метко сказано.

Они подъехали к терапевтическому корпусу районной клинической больницы.

- Четвертая терапия? - переспросила у Кати в отделе справок пожилая медсестра. - А кто вам там нужен?

- Поздеева, - вместо Кати ответила Наташа.

На лице медсестры появилось странное выражение

- На четвертый этаж подниметесь. Пешком, лифт не работает. Сразу налево, где написано: "Третье хирургическое отделение". Его пройдете до конца. За медицинским постом будет терапия. Таблички там нет, - предупредила медсестра. - Раздевалка временно не работает: затопило. Верхнюю одежду снимете на лестнице и аккуратненько пронесете с собой.

Похоже, в этой больнице не только лифт сломался. Здание имело запущенный вид и давно нуждалось в ремонте: облупленные стены, драный линолеум, растрескавшиеся рамы на окнах - смотреть на все это было тоскливо.

Пока поднимались по лестнице, нанюхались всевозможных запахов. Пахло едой, лекарствами и еще чем-то неприятным. Больные, одетые в принесенные из дому разноцветные халаты, молча провожали глазами двух хорошеньких девушек.

- Господи, какая нищета! - с дрожью в голосе прошептала Наташа. - И здесь вынуждены находиться больные люди, которые нуждаются в лечении и уходе!

Они, не встретив никого из медперсонала, прошли насквозь длинный коридор третьего хирургического отделения и, толкнув стеклянную дверь, оказались в четвертой терапии.

- Вам кого? - тут же остановила их дежурная медсестра.

- К Поздеевой Валентине.

- У нее сейчас мать находится... - Медсестра помедлила, словно хотела еще что-то добавить, но передумала. - Можете пройти. Только недолго!

Девушки подошли к палате.

- Мне как-то не по себе, - пролепетала всегда такая дерзкая Наташа. - Все так странно на нас смотрят.

Они толкнули дверь и оказались в нужном помещении...

Там стояли четыре кровати, две из которых пустовали. На третьей сидела старуха с распущенными волосами и что-то бормотала. На четвертой постели лежала больная. В ногах у нее расположилась посетительница, она почему-то уткнулась лицом в колени.

Валентины в палате Наташа не увидела.

- Мы, наверное, ошиблись... - оглядевшись, начала Богданова. И испуганно смолкла.

Посетительница подняла голову.

- Наташенька? - Она вытерла слезы. - Ты не ошиблась. Это моя Валечка.

Больная открыла глаза и уставилась на девушек.

Наташа едва не вскрикнула от удивления и ужаса. Это на самом деле была Валя Поздеева.

- Не может быть! - невольно вырвалось у Наташи.

Это Валя?! На больничной койке лежала старуха со сморщенным лицом. Наташа помнила, как гордилась своей роскошной прической Поздеева, а теперь... сквозь редкие волосы просвечивала кожа головы. В уголках губ появились заеды. Кожа лица напоминала сухой, тонкий пергамент. Рука, лежавшая поверх одеяла, была костлявой, как у жертвы концлагеря.

- Господи! Ужас-то какой... - Наташа отшатнулась от постели.