Неизвестен Автор - Преступления могло не быть !

Николай Михайлович вспомнил: как-то в разговоре Ильин обмолвился, что из всей родни у него в живых осталась только сестра, но и о той давно ничего не известно. "Хорошо бы разыскать ее", - подумал Тишкин. И он послал несколько запросов.

А между тем Ильин в очередной раз сорвался: обругал ни за что ни про что мастера, бросил работу. Тут же в цехе члены бригады устроили собрание.

- Ты что, - возмущались заключенные, - хочешь по-прежнему бездельничать? За чужой счет жить? То ему табачку дай, то сахарку. Хватит. Не будешь работать - не жди спокойной жизни.

После собрания Тишкин разыскал Ильина. Заключенный сидел на скамейке, понурив голову. Капитан присел рядом.

- Они же вам добра хотят.

- Сволочи! - выругался Ильин. - Своего жрут.

- А вам больше нравятся тунеядцы и их подпевалы? - спросил Тишкин. Не дождавшись ответа, продолжал: - Те не ругают. Но им наплевать и на вас, и на ваше будущее. Бригада же хочет, чтобы вы стали работящим человеком. Да, что говорить... - капитан поднялся, поправил фуражку. - Зря, видно, я о вас хлопотать начал.

- Насчет чего? - поднял голову заключенный.

- Договорился с начальником, что вас столярному делу учить будут.

Ильин помолчал с минуту и тихо сказал:

- Я буду, гражданин начальник, учиться на столяра.

Он сдержал слово: пошел в столярную мастерскую, стал старательно овладевать специальностью. Наблюдая за Ильиным на производстве, Тишкин видел, как преображается этот человек во время работы.

"Надо бы к общественной жизни его приобщить, да не все сразу, рассуждал Тишкин. - Трудно ему переламывать свой характер. Долго в нарушителях ходил".

В один из дней Николай Михайлович получил долгожданную телеграмму и выехал на станцию. Вернулся вместе с худенькой молодой женщиной. Проводил ее в комнату общих свиданий, а сам прошел в свой кабинет.

- Звали, гражданин начальник? - приоткрыл дверь Ильин.

- Да, заходите, садитесь.

Заключенный пристроился на стуле напротив Тишкина, вопросительно посмотрел на капитана.

- Вы как-то говорили, - произнес Николай Михайлович, - что никого из родных у вас нет. Так вот ваша сестра нашлась, приехала сюда.

- Шутите, гражданин начальник? - Ильин взволнованно вскочил.

- Разве этим шутят, - капитан тоже встал, прошелся по комнате. - Тут дело в другом. Что я ей скажу о вас? Хвалить пока не за что, а ругать вроде неудобно.

- Не говорите ей о моем прошлом, - голос заключенного дрогнул. - Я на нем крест ставлю.

Николай Михайлович легонько подтолкнул Ильина к выходу:

- Идите! Сестра ждет вас в комнате свиданий.

- Спасибо! - уже из-за двери крикнул Ильин.

Шло время. Разговор с сестрой, ее письма помогли Ильину разобраться в своих ошибках. Он начал интересоваться жизнью коллектива, записался в библиотеку. Теперь после работы его всегда можно было встретить с книгой в руках. Новый, светлый мир открывался его глазам. Впервые он почувствовал, что вокруг много интересного.

Ильин успешно освоил столярное дело и вскоре стал передовиком производства. Особенно ему запомнился день, когда он впервые перевыполнил норму. После работы увидел "Молнию": "Сегодня столяр Ильин дал 120 процентов!"

Однажды Тишкин встретил Ильина возле клуба. Поинтересовался, как дела.

- Письмо от сестры получил вчера, - сказал заключенный. - Пишет, договорилась на фабрике... Как выйду на свободу, примут меня на работу.

- Ну, и что вы решили?

- Буду жить у сестры, честно жить и работать, - твердо ответил Ильин.

Каждый думал о своем. Ильин - сейчас уверенно о своем будущем. Капитан пока еще с тревогой и некоторыми опасениями: парень меняет характер, и еще немало трудностей на его пути.

П.ВИТВИЦКИЙ,

подполковник внутренней службы,

В.ШИЛЯЕВ

СТАВКА НА ДОВЕРИЕ

- Вам бы только измываться! - кричал мальчишка, вырываясь из крепких рук воспитателя.

- Вот, Ислам Гаффарович, - выпалил запыхавшийся лейтенант, - опять этот герой в карты играл.

- Ну и играл! Ну и наказывайте! - и мальчишка вдруг заревел дико и истерично.

Высокий молодой лейтенант, немного отдышавшись, подошел к столу и налил в стакан воды. Но в один миг от капризной мальчишеской руки стакан разлетелся вдребезги. Подполковник Ислам Гаффарович Саттаров взял со стола графин:

- На-ка, друг, и этот сосуд хлопни. Ну что, не желаешь? Тогда садись...

Подполковник открыл шкаф, достал оттуда шахматы.

- Давай-ка сразимся! Ты же, как мне известно, чемпион класса.

Мальчишка растерянно кивнул головой. Шмыгая носом и подозрительно поглядывая на начальника, сделал первый ход. Сражение длилось несколько минут. Подполковник решительно встал из-за стола.

- Играешь-то, брат, пока не очень. Спешишь. А тут думать надо...

Вплотную подошел к подростку, положил на его хрупкое плечо руку.

- По дому, поди, соскучился? А?

- Нет у меня дома! И никого нету! - взъерошился парнишка.

- Ну что ж, тогда иди.

- В штрафной, что ли? - покосился мальчуган.

- Зачем же? В общежитие. Иди, отдыхай.

Парнишка стремглав выбежал из кабинета.

"Как найти дорогу вот к такому? Как счистить с его души уже успевшую накопиться плесень? А может быть, ты не за свое дело взялся, Ислам? Учился, хотел стать журналистом. Ну и продолжал бы работать в газете... "

Новый день заглядывал в окна, а начальник колонии все думал, искал пути-дорожки к сердцу трудного подростка. Оно было словно наглухо закрытая дверь.

В колонии Генку Кулакова звали Жмотом или Кулаком. Клички пристали к нему. Генка не обижался: он действительно был скуп и ленив. До колонии жил в детдоме. Часто убегал из него, снова попадал в сомнительные компании, участвовал в кражах. Последний раз, убежав из детдома, работал в колхозе на сборе яблок. И это ему надоело. Украл велосипед, и вот результат: оказался в колонии...

После столь бурной встречи с начальником колонии Генка недоумевал: "Почему не наказали?" Думал о Генке и Саттаров. Беседовал с воспитателями, производственниками, вновь и вновь просматривал их дневники. Он, Точно врач, старался установить диагноз и назначить эффективное средство лечения.

"Генка стремится к полной свободе действий, - размышлял Саттаров. Конечно, можно заставить его подчиниться. Но какова от этого польза? Мальчишка будет выполнять поручения из-за боязни быть наказанным".

Вскоре на имя Саттарова пришло письмо. В нем говорилось, что Геннадий Кулаков в детский дом был отдан в 1961 году, а фамилия его приемных родителей Федоровы. "Очень хорошо!" - подумал Саттаров. Генкина история начинала проясняться.

Ответное письмо на имя Федоровых Саттаров сел писать вечером, когда в колонии установилась тишина. На бумагу легли ровные строчки: "Уважаемые родители! Мы благодарны вам..." Саттаров потер виски: "Чем же порадовать Генкиных родителей?"