Никита Костылев - А вы, случайно, не убийца?

– Так я же…

– Все, – отрезал полковник, поднимаясь на ноги. – Сейчас поеду твою проблему решать. Как понадобишься – позвоню.

Полковник подхватил портфель и неторопливо двинулся в сторону выхода. Уважаемый человек пошел решать свои проблемы. Уже после рабочего дня – трудное это дело, коррупция.

Но самое главное другое. Частью этой проблемы был Николай Воронцов.

Два дня спустя

Я не помню, что мне снилось. Опять какая-то белиберда, которая забывается уже через несколько минут после пробуждения. А проснулся оттого, что кто-то настойчиво звонил в дверь. Сначала я открыл глаза и подумал, что меня посадят за убийство. Нет, точно посадят. Когда я сверился с часами, то пришел к выводу, что тюрьма неизбежна. Без пятнадцати семь! И эти хамы еще смеют трезвонить и стучать в дверь! Когда трещание звонка стало невыносимым, я уже окончательно проснулся и сорвался с кровати. Подойдя к тумбочке, я достал из нее купленный вчера травматический пистолет (почему так быстро получил разрешение, не спрашивайте – это незаконно, но так было надо, спасибо Петру Семеновичу). Когда я в одних трусах и с пистолетом в руках приблизился к двери, мои незваные гости решили, видимо, постучать по двери ногой. В ответ я тоже долбанул пяткой по железной поверхности и рявкнул:

– По голове себе постучи!

– Откройте! Полиция! У нас ордер на обыск вашей квартиры! – раздался голос. – Николай Григорьевич! Не усложняйте свое и так тяжелое положение!

– Я сейчас настоящую полицию вызову, – крикнул я, отходя вглубь квартиры.

– Николай Григорьевич! Оставьте свои шутки! У нас мало времени!

– Постой там пока, – буркнул я и набрал номер Петра Семеновича. То, что подполковник сейчас не спит, я знал точно – работа у него такая.

– Привет, Колян! – раздался радостный голос подполковника. – Надумал?! Готовься сдавать анализы да по врачам ходить.

– Господин подполковник, а откуда у меня бандиты под дверью? – спросил я. – Вы же говорили, что всех поймали.

– Не понял, боец, – сурово проговорил он. – Ты о чем?

– Да у меня какие-то контрацептивы под дверью стоят и говорят, что у них ордер на обыск моего жилища, – проговорил я.

– Ну-ка подожди, – проговорил подполковник. – Это что же это… я перезвоню. Ты пока никого не пускай.

– Само собой, – буркнул я и пошел на кухню, не выпуская из рук оружие.

– Николай! Откройте! У нас мало времени! – закричал уже другой голос. – Вы не имеете права нам не открывать!

– Подождите, а?

– Что вы себе позволяете! Вы знаете, что у вас будут серьезные проблемы?

– Это у тебя будут серьезные проблемы, если ты сейчас не заткнешься, – крикнул я, ставя чайник. Пока менты за дверью и с понятыми, они вежливы. А как зайдут, могут сразу хамить, так что пусть пока стоят, не развалятся. Не знаю, что такого случилось, чтобы ко мне пришли с обыском… это не выемка, просто так разрешения не добьешься. В общем, пока мне Петр Семенович не скажет, что это действительно господа полицейские, буду сидеть и пить кофе. А если бандиты… надеюсь, наши правоохранительные органы успеют меня спасти.

Когда я уже почти допил кружку, мой телефон зазвонил снова. Я нажал кнопку соединения:

– Порадуете?

– Нет, Николай, это действительно наши, – выдавил подполковник. – Я только что звонил гэсэушному следователю. Родин изменил показания, два брата акробата тоже. Он утверждает, что ты тоже был в сговоре и получал от него деньги, а когда все полетело к чертям, вдруг перешел на сторону ментов, чтобы скрыть свое соучастие. А я якобы тебе помог в этом.

– Но это же бред.

– Бред, – согласился офицер. – Открой дверь, ничего не бойся, понял?

– Да я и не боюсь, – пожал я плечами, подходя к двери. – Только как в такой бред можно поверить?

– Когда платят очень большие деньги и вмешиваются очень серьезные люди, Николай, в бред верят все, – вздохнул подполковник. – Более того, иногда этот бред принимает форму судебного решения или закона. Это Россия.

– Да, это мне напоминают постоянно, – вздохнул я и положил трубку. Открыв дверь, я увидел три хмурых рожи оперов. Один из них достал удостоверение и подчеркнуто вежливо проговорил: – Капитан Степанов. У нас…

– Обувь только снимите, – буркнул я и пошел в комнату, ожидая унизительной процедуры.

Обыск – это вообще отвратительно. Не думайте, что эти люди что-то разбивали, разламывали, хамили мне и портили мое имущество. Ничего подобного, все было подчеркнуто вежливо и аккуратно. Самое главное, что они не пытались меня спровоцировать и сами на провокации явно бы не повелись. Аккуратно сняли обувь, представили мне понятых (я только одного не понял, откуда они их нарыли в семь утра), объяснили процедуру обыска мне и понятым, затем принялись искать. Честно – очень неприятная это вещь. Стоишь в одних шортах и смотришь, как трое мужиков ходят по твоей квартире и с интересом рассматривают все подряд, открывают шкафчики, изучают содержимое, советуются. На то обыск и проводится утром, чтобы человек не успел ничего спрятать, вышел в трусах и с гневным видом, а ему – корочку в лицо и бумажка с печатями и подписями.

Самое обидное, что пока я прокручивал в голове возможные варианты развития событий и тот бред, который мне описал подполковник, они нашли то, что искали. Две с половиной тысячи долларов в белом конверте. Те самые, которые мне передал Евгений Дмитриевич. И теперь-то я понял, что серьезно попал. Очень серьезно. Посмотрев на понятых, опер заявил:

– Граждане понятые, обратите внимание на этот конверт…

Сев на диван, я закрыл глаза. Спать уже совсем не хотелось. Похоже, что Евгений Дмитриевич неплохо подстраховался. Недооценили мы с подполковником его.

– Николай Григорьевич! Не объясните, что это за конверт?

– Это деньги, – проговорил я. – Коплю.

– Копите, да? – прищурился капитан Степанов. – А вы знаете, уважаемый, что по нашей информации эти деньги фальшивые?

– Проводите экспертизу, – ответил я.

– Конечно, проведем, – растянул в улыбке рот другой опер. – Это же по закону. Только я и сейчас вам могу сказать, что они фальшивые. Невооруженным взглядом видно.

– Круто, – промолвил я.

– Очень круто, – согласился капитан Степанов и перевел взгляд на травматический пистолет. – А как так вышло, что вы разрешение на оружие за два дня получили? Хотя, – отмахнулся со счастливой улыбкой он, – это уже не наше дело.

– Я так понимаю, меня сейчас поведут босиком на расстрел? – спросил я. Стоящий у входа понятой, парень лет двадцати весело хихикнул.

– Нет, не на расстрел. Сейчас мы все официально оформим, и вам придется проехать с нами, – холодно ответил капитан, доставая папку. – И оденьтесь. На улице прохладно.