Фридрих Незнанский - Возмездие

— Девчонки, это Оленин, он гей!

— Парни, держитесь подальше от Оленина! А то начнет приставать!

— «Голубым» везде у нас дорога!..

Он шел, как сквозь строй, постоянно видя в поле зрения ухмыляющуюся физиономию Семенова, слыша его голос:

— Говорю же — педик! Кто ж поступает с первой олимпиады? Это его любовник пристроил! Учитель наш. Заслуженный педераст республики.

— Откуда ты знаешь?

— Да все знали, вся школа. Связываться боялись. А теперь его «папик» отъехал в другую жизнь. И бросил своего мальчика.

— Бедный мальчик! Такой хорошенький, «голубенький».

Неожиданно Митя наткнулся на Надю, едва не упал на нее, ухватив девушку за плечо.

— Не смей меня трогать! — завизжала красавица и шарахнулась в сторону.

Митя развернулся и направился к выходу.

...Он вернулся домой поздно. Включил бра, едва освещающее прихожую тусклым светом.

— Митенька, это ты, сынок? — Марина вышла в прихожую в ночной сорочке, без очков. — А я уже легла. Устал? Как ваш праздник?

— Ма, разогрей мне ужин, пожалуйста!

— Конечно. Я сейчас. — Марина вернулась в комнату, накинула халат, прошла на кухню.

— Ты где, Митька? — нацепив наконец очки, спросила она.

Как только Марина исчезла на кухне, Митя вышел на балкон, легко перекинул ноги через перила и шагнул вниз.

Последнее, что он услышал, был пронзительный, разрывающий ночную тишину крик матери. Потом густая чернильная мгла поглотила его.

Турецкий появился в своем кабинете утром двадцать девятого декабря и сразу же вызвал криминалиста Альберта Александровича Зуева.

Долговязый Зуев возник на пороге, едва Александр успел заварить кофе.

— Привет, садись, — кивнул он члену своей оперативно-следственной группы. — Кофе будешь.

— Буду!

— А с коньяком?

— Вопрос?!

Зуев сел, внимательно поглядывая на Турецкого. Приглашение выпить кофе, да еще и с коньяком, да еще и в рабочее время обычно распространялось лишь на ближайшего друга Грязнова. Что бы сие значило?

Турецкий разлил кофе по чашечкам, достал фляжку.

— В кофе или так?

— Или так, — выбрал Зуев. — Как съездили, Александр Борисович?

— Нормально. Проезда ходят исправно. Побывал в Великом Новгороде. Прямо экскурсия за казенный счет. Хорошая у нас работа! Ездим, любуемся красотами, а нам за это деньги платят!

— У вас ко мне какое-то приватное дело? — чувствуя, что Турецкий никак не подберется к главному, спросил Зуев.

— Как хорошо иметь чутких и прозорливых коллег! Да, Алик, у меня к тебе дело. И именно приватное.

Александр извлек из ящика стола полиэтиленовый пакет, оттуда — маленький пластиковый пакетик, заклеивающийся наверху чем-то вроде липкой «змейки».

— Это что там у вас? Драгоценности? — попытался разглядеть Зуев.

— Не знаю, возможно. Вот, возьми.

В пакетике лежал довольно длинный черный волос.

— И вот еще.

Александр протянул закрытую в целлофан шариковую ручку.

— Этот волос и отпечатки пальцев с авторучки нужно сравнить с теми, что были получены в квартире Новгородского.

— Понятно, — Зуев придвинул к себе «вещдоки».

— Ничего тебе не понятно. Как быстро ты сможешь провести экспертизу на ДНК?

— Два-три дня.

— А ты можешь сделать все один?

— Смогу, конечно. Отпечатки — это вообще ерунда. Если «пальчики» на авторучке хорошо «сидят».

— Хорошо сидят. Я постарался, не сомневайся!

— А со структурой ДНК по волосу — посложнее. Но тоже можно одному управиться. Методикой я владею.

— Сделай это так, чтобы никто ничего не знал, ладно? До Нового года ты уже не успеешь, так?

— Учитывая, что он наступает послезавтра...

— Значит, сразу же после. Выйди в выходные дни. Там ведь четыре выходных подряд, так?

— Так, — вздохнул Зуев.

— Ладно, Алик, не вздыхай! Дело серьезное. От результатов экспертизы зависит очень многое. И я еще раз повторяю просьбу: чтобы никто ничего не знал!

— Ага! А сами все Грязнову расскажете. А он — своим. А те — нашим. И пойдет: Зуев делает подпольные исследования.

— Грязнову я ничего не расскажу. И никому другому тоже. Понятно? — Турецкий так глянул на Зуева, что тот тут же ответил:

— Понятно.

— Когда потребуется, мы результаты озвучим. А пока...

— Понял! На роль убийцы претендует какая-то крупная шишка? Которую с кондачка не возьмешь?

— Примерно так, — кивнул Турецкий.

— Понято! — Алик допил коньяк, глотнул кофе. — Так я забираю материалы?

— Забирай и действуй!

Зуев убрал улики в пакет и исчез.

Спустя полчаса из Питера позвонил Гоголев и сообщил, что Марина Борисовна Оленина выезжала в Москву в ночь на седьмое ноября. Билет куплен за десять минут до отхода поезда.

Это по данным о продаже билетов. Учитывая, что билеты эти сданы не были, а в поезда граждан нынче пускают лишь по предъявлении паспорта, можно с большой долей вероятности утверждать, что она действительно совершила путешествие в Москву.

«И обратно», — мысленно добавил Турецкий. Ибо уже знал, что Оленина вернулась в Питер седьмого же ноября дневным поездом, так же купив билет за несколько минут до отправления.

— Спасибо, Виктор. Еще одна просьба: пробить ее адрес.

— Это вообще момент. Подожди у телефона. Сейчас выясним...

Они поболтали о том о сем буквально три минуты, и Гоголев представил нужную информацию:

— Оленина проживает по адресу: улица Хрустицкого, дом шестнадцать, квартира пятнадцать. С нею прописаны два сына, двадцати лет — Дмитрий и семнадцати лет — Александр. Твой тезка, значит.

— Спасибо, Витя! С наступающим тебя!

— Взаимно! Надеюсь, в будущем году свидимся!

— Возможно, даже раньше, чем ты думаешь, — откликнулся Турецкий.

— Привет Грязнову!

— Это непременно! Ну, бывай!

Едва Александр положил трубку, как в кабинет ворвался только что упомянутый Вячеслав Иванович.

— Привет! Как съездил? Какие новости?

— Славка, ты как пулемет. Ну здравствуй! Как съездил? А черт его знает! Виделся с реставраторшей, порассказала она мне... Как говорится, знания умножают скорбь. С ее слов получается, что полотна Малевича и Филонова украл из Эрмитажа сам Новгородский.

Саша ожидал, что удивит друга.

— А я ничуть не удивляюсь! — вскричал Грязнов — Этот подонок и не на такое способен!

— А именно? Ты допрашивал Новгородскую?

— Допрашивал, Саня. Сейчас я тебе пленку поставлю. Послушаешь — волосы дыбом встанут!

— Послушаю. Давай я сначала кофе заварю. А то мозги с дороги ватные.

Саша засыпал в кофеварку свежую порцию кофе, раздумывая, в каком объеме выдать Грязнову информацию о Марине Олениной. Впервые в жизни ему не хотелось делиться со Славой своими подозрениями. Он разлил кофе.