Марина Серова - Бегущая от Мендельсона

– Значит, сим-карта левая, по ней его не найдешь, – заключил Авдеенко.

Я отодвинула чашку с недопитым чаем и решительно поднялась.

– Куда ты? – тут же спросил Жора.

– На встречу с Теймуразом Айларовым, – сообщила я. – Если он, конечно, в состоянии будет меня принять. У меня надежда только на то, что он знает этого человека. Он явно с Кавказа. Уверена, что из Осетии, может быть, даже из Алагира.

– Давай я поеду с тобой, – предложил Жора, но я отказалась. Я думала, что Айларов вряд ли захочет афишировать свое местонахождение, и еще неизвестно, согласится ли встретиться со мной. Так что Жора сейчас был мне не нужен.

Выйдя из здания РУВД, я набрала тот самый номер, с которого Теймураз Майрамович звонил мне в свой приезд. Вскоре в трубке послышался посторонний голос:

– Слушаю!

– Могу я поговорить с Теймуразом Майрамовичем? – спросила я.

– Он сейчас спит, – после паузы ответил голос.

– Пожалуйста, передайте ему, когда проснется, что звонила Женя. У меня есть новости, – сказала я.

В трубке снова повисла пауза, а через несколько секунд тот же голос произнес:

– Подъезжайте через полчаса на Привокзальную площадь. Вас встретят.

– Спасибо, – поблагодарила я.

Время близилось к вечеру, и я только тут вспомнила, что ела последний раз утром. Так как в районе нашего железнодорожного вокзала, как ни странно, приличных кафе не было, я решила заскочить в «Улей» на Московской, чтобы хотя бы наспех утолить голод.

Долго рассиживаться я там не стала – салатик, расстегай и чашка кофе – и вот я уже снова отправилась в свой путь, правда, чувствовала себя уже гораздо лучше.

На Привокзальной площади я просто припарковалась в более-менее подходящем месте, так как конкретного ориентира мне не указали, и стала ждать. Ровно через полчаса после моего разговора с неизвестным раздался звонок на мой сотовый.

– Женя? – все тот же голос с акцентом, ровный и безэмоциональный.

– Да, я жду в «Фольксвагене», – подтвердила я.

– Оставьте машину и подходите к остановке, – сказали мне, и я послушно покинула салон своего автомобиля.

Едва я стала на остановке, от которой одна за другой отъезжали маршрутки с разными номерами, а также троллейбусы, как от здания музыкальной школы отъехал уже знакомый мне «Мицубиси Паджеро» с Джанхотом за рулем. Он подъехал к остановке, на ходу открыл дверцу и сказал:

– Садитесь!

Мне не нужно повторять дважды. Я тут же поднялась на ступеньку и оказалась в просторном салоне рядом с Джанхотом. Кроме нас двоих, в машине больше никого не было. Джанхот моментально продолжил движение. Машина покинула Привокзальную площадь и поехала по улице Аткарской, свернула направо, нырнула под железнодорожный мост, обогнула здание свинцово-аккумуляторного завода, повернула на улицу Шелковичную и поехала по ней вверх.

Я поняла, что едем мы, скорее всего, в «Октябрьское ущелье» – больше ничего впереди не было, кроме обычных домов. Вряд ли Теймураз Айларов находился в одной из этих девятиэтажек.

Так и вышло: машина поднималась все выше и выше и затем поехала по дороге, ведущей к санаторию. Лицо Джанхота было непроницаемым, он не вступал со мной в беседу, да и я не пыталась завязать разговор. Я думала о встрече с Айларовым.

«Мицубиси Паджеро» въехал в ворота санатория «Октябрьское ущелье» и остановился. Джанхот вышел и молча кивнул мне. Мы вместе направились к корпусу.

На вахте нам никто не задал ни единого вопроса. Джанхот провел меня через сверкающий вестибюль к лифту, на котором мы поднялись на третий этаж. Там, в одной из палат, на широкой кровати с полированными спинками, лежал Теймураз Айларов. Голова его по-прежнему была забинтована, а в правую руку вставлен катетер: Айларову ставили капельницу.

Увидев меня, он слабо улыбнулся и сказал:

– Вот, витамины капают, еще что-то… Через два дня буду как новенький.

Нам никто не мешал из персонала, никто не задавал вопросов – видимо, Айларов с Джанхотом решили этот вопрос так, чтобы Теймуразу Майрамовичу оказывалась необходимая помощь и были предоставлены другие услуги, и все на этом. Остальное врачей не должно было волновать. В углу палаты на стене висел современный телевизор. Здесь же находились холодильник и душевая кабина. Кроме того, на стуле лежал ноутбук, который сейчас, правда, был выключен.

Вошла сестра, поменяла флакон в капельнице, спросила, как самочувствие, и, получив ответ, что все отлично, вышла. Я присела на стул. Пока что решила не говорить Айларову о смерти Алимхана. Вместо этого я достала фотографию неизвестного, назвавшего себя его именем, и протянула ее Айларову. Тот внимательно посмотрел на снимок и перевел на меня вопросительный взгляд.

– Теймураз Майрамович, вы знаете этого человека? – спросила я.

– Да, – тут же ответил Айларов. – Это Болат Себетов. А почему у вас его фотография?

– Болат Себетов? – подняла я брови. – Это… Жених Мадины, как я понимаю???

Айларов как-то невесело не то усмехнулся, не то фыркнул.

– С чего вы взяли, что он ее жених? – приподнял он голову на подушке, и Джанхот сейчас же встал рядом.

– Он сам мне сказал, – растерянно сообщила я.

Айларов опустил голову обратно на подушку и тихо засмеялся.

– Не-е-ет, – покачал он головой, хотя ему трудно было это сделать. – Он давно уже никакой не жених. Раньше – да, действительно, мы разговаривали с его родителями на эту тему. Вернее, его отец разговаривал со мной, сватался к Мадине. Я сказал, что дочка еще слишком мала.

– Но потом их все-таки сосватали? – уточнила я.

Айларов поморщился.

– Женя, что значит – сосватали? – спросил он. – Юридически не существует подобного понятия! Вы уж нас совсем за дремучих горцев держите, а мы вполне цивилизованные люди.

– Но я слышала, подобный обычай очень распространен на Кавказе, – заметила я.

– Да, действительно, подобное случается, – согласился Теймураз Майрамович. – Родители договариваются между собой, что, когда их дети подрастут, они поженятся. Но если дети к тому моменту не хотят никакой свадьбы, никто не заставляет их насильно. Может быть, в каких-то семьях и бывает такое, но уж точно не в нашей!

– То есть, когда ваша дочь выросла, она отказалась выходить замуж за Себетова?

– Она отказалась еще раньше, – раздельно произнес Айларов. – Точнее, отказался я – именно я разговаривал с Мурадом об этом.

– Мурад – это кто? – поинтересовалась я.

– Это отец Болата, – пояснил Теймураз Майрамович. – Когда-то он был довольно уважаемым человеком, занимал почетную должность, но потом скомпрометировал себя. Начал воровать, попал под уголовное дело… Честно говоря, его сынок Болат тоже пошел не по той дороге. Не хочу говорить о нем плохо, но… Но он не тот человек, которого бы я хотел видеть мужем своей дочери.